Топи

Какая дыра все-таки… Не понимаю, как они живут все в этом дерьмище. Это вообще жизнь?

МАКС

В таких дырах самое интересное и происходит. Самый трэш. В Москве что? Миллениал у хипстера идею смузи-бара украл, вот и вся криминальная хроника. А тут… тут есть, где журналисту развернуться. Я вот все про ангарского маньяка думаю… Там жертв то ли семьдесят, то ли восемьдесят… А не хотели признавать до последнего…

ДЕНИС

Да им там этот твой маньяк, наверное, на статистику даже не влиял. Крошат людей и крошат – какая разница кто. Ангарск – это где вообще? Тоже пердь какая-то? Реально, недосмертие.

МАКС

Ангарск – это где Иркутск. Пердь! Нет, блин, жизнь – это на Бульварном кольце только.

ДЕНИС

Не только.

МАКС

Ага, и еще на Сардинии. Чувак, да так пол-России живет, если что. Эта твоя жизнь – не жизнь, а послеобеденный сон маленькой принцессы. Велкам ту реалити.

ДЕНИС

В жопу такую реалити.

МАКС

А людей устраивает все. Вон Арина с матерью живет на пенсию с надбавкой и не хочет никуда… Ни в какую твою Москву.

ДЕНИС

Какая еще Арина?

МАКС

Ну девчонка та.

ДЕНИС

Какая девчонка?

МАКС

Которая в том доме. Я ее сейчас для расследования моего опрашивал…

Машет рукой, указывая на дом, где живет Арина.

ДЕНИС

Лолитка, что ли, эта твоя несчастная?

МАКС

Да пошел ты! Никакая она не лолитка! Она свою мать, между прочим, в одиночку тянет. Инвалида.

ДЕНИС

Мать давай тоже трахни. Гумберт Гумберт с мамки как раз и начинал.

Макс останавливается и кладет руку Денису на плечо. Предупреждает его севшим голосом.

МАКС

Хорош.

Денис сбрасывает его руку.

ДЕНИС

Ты хорош.

Макс опять кладет ему руку на плечо.

МАКС

Ты че нервный-то такой?

ДЕНИС

Отвали!

Опять сбрасывает руку Макса со своего плеча.

МАКС

Доктор, ай си дэд пипл. Ебанашка.

ДЕНИС

Тебе присунуть, что ли, больше некому? Журналист, сука, расследователь. Соня не дает?

МАКС

Слышь…

ДЕНИС

Непорочность… Сука… Чистота… Да эта твоя Арина с шестого класса небось ебется как кошка!

Макс толкает Дениса в плечо – он выше и тяжелей, Денис, покачнувшись, еле удерживает равновесие.

МАКС

Хлебало завали…

Денис толкает его в ответ.

ДЕНИС

Давай, давай, расследуй давай. Расследуй давай, урод. Правдоруб, сука. Пиздобол вшивый. В Голливуд он собрался.

Макс толкает его сильнее – и Денис все-таки падает в грязь. Макс заносит руку, чтобы ударить лежачего, но останавливается.

МАКС

Да пошел ты! Истеричка.

Денис садится, отряхивается.

ДЕНИС

Уши уже мне все проел этой своей херотой. Что, я, думаешь, не знаю, какие вы все? Думаешь, я в «Ведомости» не заносил, чтобы нужную статью разместить? Или в «Коммерс»? А «Моська» твоя и подавно… Невинность ему… Иди говна поешь! Давай тут будем торчать, бля, пока нас всех не… не…

Макс собирается что-то злое ему ответить, потом сплевывает. Присматривается к Денису.

МАКС

М-да, такой себе штришок к портрету. Ссыклом, конечно, оказался, гражданин герой. Не ожидал. Чуть жареным запахло, сразу хвостик поджал.

Денис поднимается на ноги.

ДЕНИС

Да пошел ты.

Принимается один шагать по дороге по направлению к монастырю.

МАКС

И если про Арину скажешь еще что-нибудь, в следующий раз влеплю тебе по-серьезке.

Денис, не оборачиваясь, поднимает над головой руку и показывает Максу фак.

ИНТ. ДОМ ПРОПАВШЕГО

Большая лохматая собака – московская сторожевая – идет, стуча когтями по дощатому полу, по темному дому.

КАМЕРА движется за ней. Помещение еле освещено – внутри свет не горит, редкие лучи от уличных фонарей падают на пол через неплотно задернутые оконные шторы.

Проходит мимо валяющейся на полу женской обуви – одной туфли, потом другой. Мимо вывороченной наизнанку сумочки. Останавливается в световом пятне, в котором видна темная лужица – кровь. Лакает из нее.

Раздается СВИСТ. Кто-то свистит тягуче и заунывно, подзывая собаку.

Собака движется дальше – и становится видно, что от лужицы тянется кровавый след – в открытый черный люк подвала.

ЭКСТ. ДВОР МОНАСТЫРЯ. ВЕЧЕР

Соня выбегает из церкви, расхристанная и заплаканная.

СОНЯ

Отец Илья! Отец Илья!

Видит свет в монастырском окне.

ИНТ. МОНАСТЫРСКАЯ СТОЛОВАЯ. ВЕЧЕР

Отец Илья и баба Нюра сидят за огромным столом, заставленным пустой грязной посудой. Соня вбегает вся взмыленная.

СОНЯ

Отец Илья… Она… она вернулась… Пойдемте… Пожалуйста…

БАБА НЮРА

Погоди. Присядь.

СОНЯ

Пожалуйста! Надо… Помочь нужно…

ОТЕЦ ИЛЬЯ

Кто вернулся?

СОНЯ

Лиза… Моя сестра… Которая разбилась… Она там. Живая. Но опять… сознание потеряла…

Отец Илья переглядывается с бабой Нюрой. Говорит – тяжело, невесело.

ОТЕЦ ИЛЬЯ

Отмолила?

СОНЯ

Я… Это не я… Это вы, да? Спасибо вам…

Она, словно придя в себя, бухается перед ним на колени.

СОНЯ

Это по-настоящему, да? Как это может быть?

ОТЕЦ ИЛЬЯ

Я не знаю как. Не спрашивай как. Все равно не поймешь. Как есть, так и есть.

Соня пытается понять, потом вспоминает вдруг, зачем пришла.

СОНЯ

Она сознание потеряла! И лежит там… Помогите…

ОТЕЦ ИЛЬЯ

Оставь ее пока, не тереби. Ей сил надо набраться. Оттуда обратно путь нелегкий.

Соня растерянно смотрит на священника.

СОНЯ

Да… Да, хорошо…

Начинает кивать быстро-быстро, потом тянется поцеловать отцу Илье руку. Он ее отдергивает.

ОТЕЦ ИЛЬЯ

Поднимись с колен. Не того благодаришь.