Тополь стремительный (сборник)

«Сам нажми! Самому надо!» Надо! Надо было переползти на соседнее ложе, отодвинуть Ридду и достать белую кнопку, чтобы спасти Луну, Астреллу и себя. И Вдаг обезопасить от случайностей.

Нажать кнопку. В обычных условиях секундное движение.

При тринадцати «же» — подвиг.

Обессилевшее тело просило покоя, но надо было дотянуться до кнопки, надо. И шла борьба воли и тела. Девяносто своих килограммов и еще тонну, добавленную гравитацией, тащил Здарг через жесткий край своего ложа. Руки, весом в два пуда каждая, упер в бок Ридды, чтобы сдвинуть ее тело: семьсот кило. Напрягся, надулся, не сумел. Уткнулся еще и чугунной своей головой, двухпудовой гирей с налипшими на лоб волосами, столкнул своей тонной семьсот кило Ридды, руку двинул к белой кнопке. Не достал. Еще подтянуться нужно было. Собрал силы, поволок тело. Кровь потекла из носу, из ушей, глаза застлал багровый дым. «Как бы не ошибиться, цвет кнопки не спутать». Разлепил набрякшие веки… «Эта? Эта белая? Почему-то краснеет она… Нет, именно эта, судя по тому, что сползают со спины, как одеяла, слои добавочной тяжести».

Здарг еще подумал, что теперь он имеет право потерять сознание. И потерял.

Заботливая Ридда отделалась синяками, а Здарг пролежал в больнице несколько месяцев с кровоизлиянием в мозг.

Опасались, что он не выживет, потом опасались, что утратит работоспособность, силу ума. Здарг все вынес, выкарабкался, даже времени потерял не так много, встал с койки с запасом новых идей.

А пока он лежал, началось освоение приобретенных гектаров. Луна работала исправно, нагоняя приливные волны на сухие пески, камни и глинистые площадки, накидывая на них водоросли, бурые, оливковые, серо-зеленые и яично-желтые.

А потом клокочущие воды по каналам и канавкам, разбегаясь по склонам, впитывались в почву, облизывали сухую серую пыль. Бежали и рокотали, наполняя жизнерадостным лепетом безмолвные издревле равнины. И проклевывались первые росточки, нежные, крохотные, неловкие, как младенцы, еще не научившиеся ходить. И с умилением смотрели на них бывалые хлеборобы, как смотрят взрослые на заплетающиеся шажки годовалого ребенка.

И вдруг:

— Здарг приехал! Сам Здарг!

— Эй, народ, Здарг в гостях у нас!

— Спасибо, Здарг, большущее спасибо!

— И от меня спасибо!

— И от меня! Можно я поцелую вас, Здарг?

Мозолистые в песке и мазуте руки жмут крепко. Тысячи рукопожатий в час, в каждом поселке рукопожатия. Даже у могучего Здарга болит ладонь, болит правая рука, болит плечо от дружеских ударов. А новоселы все идут и идут с протянутыми руками.

— Спасибо, Здарг! Большущее спасибо!

И это кульминация, венец жизни Здарга, вершина достижений.

Очень хотелось бы тут и закончить жизнеописание этого замечательного нечеловека, завершить повесть торжественным аккордом.

Но у нас, биографов, неприятная обязанность. Мы вынуждены писать книги с грустным концом, после кульминации рассказывать о спаде, после высших успехов — о полууспехах, ошибках, неудачах, после победы — о мелких поражениях, после удивительных взлетов — о заурядной хилости, вплоть до того неизлечимого недуга, когда врачи признаются, что медицина бессильна. Сколько бы ни было побед в середине, в конце — неизбежное поражение. Надежды, букеты, а в эпилоге — слезы. Что-то пессимистическое есть в самом жанре биографии. Видимо, таково свойство личной темы: хотя история продолжается, идет вперед, личность-то сходит со сцены.

Я еще напишу о склоне Здарга, но не сейчас, позднее, когда наберусь мужества. Впрочем, и тут, набравшись мужества, мне придется добавить несколько горьких строк.

Личная жизнь идет своим чередом, а история своим. Здарг был прославлен, награжден, одарен. Получил небывалый подарок: первую в истории Вдага космическую яхту — весь астероид 4432 был передан в его личное владение. Здарг набрал ученую команду — несколько сот молодых и немолодых потрясателей основ науки — и с этой командой отправился в многолетний круиз по планетам. Он не забыл своей трудной молодости, хотел облегчить путь к открытиям способным творцам.

Полагал, что в космическом рейде хватит времени для создания самой сложной теории, самого необычайного изобретения.

Астрелла двинулась в путь вокруг Их-Солнца по самостоятельной орбите. Вдаг удалился, превратился в глобус, в кружок, в ординарную звездочку одного из созвездий. И вот однажды, когда дежурный астроном, тоже потрясатель основ, направил свой телескоп на эту звездочку, он увидел несколько ярких точек на светлых прожилках пограничных хребтов.

Больше всего на том перешейке, который Ульд предлагал затопить, чтобы «наш непобедимый флот внезапно оказался в водах потенциального противника».

Милитаристы так и не смирились с тем, чтобы ульда-бомбы пылились в арсеналах. Кто платил, тот и заказал музыку: военные марши.

Часть 2. ЯХТА ЗДАРГА