Тополь стремительный (сборник)

Так раздумывала Вера, сидя у стола над начатым письмом. Этот провал был первым настоящим горем в ее жизни, и никто не мог ей помочь. Мама предложила написать Ивану Тарасовичу письмо с извинениями. Вера отказалась. Она вела взрослую работу и отвечала за нее, как взрослая. Папа сходил с нею на посадки, вбил в землю деревянный костыль и привязал к нему веревочками тополь Гали Минц, более или менее уцелевший. Но это не помогло: уже на следующий день измятый стебель стал подсыхать. А остальные нечего было и привязывать — от них остались пеньки да клочья…

Наступило воскресенье — утраченный праздник итогов. Унылые девочки собрались у Веры. Кто-то предложил пойти гулять "совсем в другую сторону". Но ноги сами собой повернули на привычную дорогу.

— Может быть, он еще не совсем засох? — вздохнула Катя Малова.

Но он — тополь Гали Минц — не захотел подниматься. Крученой серо-желтой плеткой вился он вокруг березового костыля. Грядка превратилась в квадрат с сухой черной землей, она была похожа на забытую могилу. И уже трудно было различить, где был тополь Веры, где — Тони, где Лиды…

А что это с тополем Лиды?

Вера первая заметила тоненький, как булавка, росток крошечный язычок зеленого пламени на выгоревшем квадрате. Он поднимался на ровно срезанном заячьими зубами стебле Лидиного тополя. Деревцо проросло — оживало!

Девочки уже не решились оставить возрождавшийся тополь в гнезде. Вместе с солидным пластом земли они перенесли его к Вере на дом. Папа сколотил ящик и, сдвинув в угол герань и фикусы, поместил Лидин пенек на почетном месте, в южном окне.

Все эти дни Вера жадно читала книжки по лесоводству — все, которые она смогла достать и сумела понять. Она узнала, что с Лидиным тополем не произошло ничего чудесного. У многих растений на поверхности ствола имеются так называемые спящие почки, из которых могут развиваться новые стебли, если дерево сломано или срублено. Кусты ивы, например, специально срубают к концу первого года жизни — это называется "посадкой на пень". На следующий год из пенька вырастает сразу три-четыре стебля. И еще Вера прочла про девочку Тоню Козлову, которая, обрезая и отсаживая стебли, вырастила из одной картофелины двести пятьдесят кустов. Правда, там был картофель, а здесь тополь — редкий, экспериментальный и единственный оставшийся.

И все же Вера решилась.

Ровно через неделю, когда росток вытянулся сантиметров на восемь и завязал один за другим три кругленьких листочка, Вера созвала подруг.

— Девочки, — сказала она, — Лида, Галя и Маруся поручили нам свои деревья. Мы должны к их приезду вырастить по крайней мере три тополя.

— А для нас? Чем мы хуже? — воскликнула Тоня.

Затем Вера взяла новенький бритвенный ножик, прокипятила его, чисто вымыла руки и осторожно взяла, росток двумя пальцами.

— Верочка, не надо! — просили обе Кати. — Пусть у нас будет хоть один на всех, но живой.

— Не говорите под руку, глупые! — прикрикнула на них Вера и одним взмахом обезглавила Лидин тополь.

Обе Кати вскрикнули — они почувствовали боль, как будто бритва порезала их собственную кожу.

Молча, сжав губы, безжалостная Вера нарезала стебель на кусочки, так что в каждом был только один листик с молодой почкой, опустила нижние срезы не надолго в корнеобразующий раствор, присланный Иваном Тарасовичем, а затем посадила черенки в чисто промытый речной песок и прикрыла их стаканами.

Этой ночью в городе Ртищеве четыре девочки не спали.

В четыре часа утра три из них постучали в ставни к четвертой.

— Нет еще, — сказала Вера.

В шесть часов утра все они снова были в сборе.

— Нет еще, — повторила Вера опять.

— Видишь, что ты наделала! — сказала Тоня в восемь часов.

Четыре девочки в городе Ртищеве в этот день не завтракали и не обедали.

Тополя проросли на третьи сутки: всё вместе — и пенек и черенки.

Через неделю операция была повторена. Через две недели на окошке у Веры зеленело пять ростков, через месяцтринадцать. Снабдив тополями всех отличниц, четыре девочки готовили теперь ростки для хороших учениц, потом для отстающих, потом для двоечниц, потом для параллельного класса — пятого "А". Папа Веры не успевал сколачивать ящики.

Четыре девочки терпеливо"'работали целые дни, перeтаскивая ростки то на солнце, то в тень под навес, то в комнату, то из комнаты… А сейчас, в пензенской гостинице, Вера рассказывала Ивану Тарасовичу о том, что в Ртищеве зеленеют уже сорок семь потомков Лидиного тополя — вплоть до девятого поколения.

— И они хорошо растут? — спросил Кондратенков.

— С каждым разом все лучше, — сказала Вера. — Как будто они торопятся наверстать время. Последние поднимались на десять сантиметров за шесть дней.

Кондратенков, волнуясь, прошелся по комнате.

— Этакая живучесть! — сказал он. — Этакое богатство жизненной силы! А мы в учебниках пишем: "Черенки тополя лучше всего брать с трехгодичных деревьев". Вот тебе и трехгодичный! Да знаешь ли, что ты, курносая, наделала? Ведь ты же решила головоломку, над которой я бьюсь уже полгода!.. А твои родители знают, что ты поехала в Пензу? Смотри у меня, я спрошу их! А когда идет обратный поезд?