Читаем Топологии Миров Крапивина полностью

Исходный материал неизвестен — по общепринятой версии это осколок звёздного вещества, (Звёздная Жемчужина, такая же, как та, что зажглась звездой после выстрела из лука в зенит в «Вечном жемчуге». -М.), по версии Юкки — одна из потерявшихся бусин Вьюшки.

Юкки:

«… не верьте вы, что мадам Валентина вырастила кристалл из какой-то звездной жемчужины. Девчонки играли, сестра Лотика, Вьюшка, порвала бусы, а мадам Валентина одну бусинку потом подобрала. Hу и вот…»

(«Лоцман», эпилог).

А бусинка имеет форму тора! Так не оттого ли у Яшки все хитрости мироздания доступны, что в прооснове был тор — маленькая модель Кристалла?!

· Жёлтые «понятливые» кузнечики производства Леся Hосова («Дырчатая Луна») — Кузя и Велька. По габаритам, правда разброс великоват, но что поделаешь — неотработанный процесс.

· «Дети Шумса».

IV.

· Чиба («Лоцман»).

· Джинн Кукунда («Портфель капитана Румба»).

· Пим-Копытыч («Серебристое дерево…»).

=====

Hеразобранные мысли по поводу и без повода.

Ко второй главе («Топологий» — K.G.):

А не сынишка ли Ихтилены появляется в «Лоцмане» — месяц, живущий за скалами и вылезающий по праздникам??

Пим-Копытыч = чука??

Кукунда = «проснувшаяся капля» («Серебристое дерево…»)??»

* * *

На этом комментарии Гришина и завершаются. Что к ним можно добавить? Возразить, что коза из «Белого щенка…» признаков разума не проявила? А кто её знает… Сказать, что Кукунда скорее сродни Критта-Холо, чем Капу? А кто его знает, лично я с Кукундой не разговаривал, и спросить его об этом не мог… А хотелось бы спросить? Ну конечно же! А где, где его можно увидеть? И его, и остальных… Пожалуй, есть лишь одно место во Вселенной, где можно встретить многих наших знакомцев. Это — Школа Пограничников, расположенная на одной из сопредельных Граней. Может, заглянем в неё?

<p>Глава 10</p><p>Парадоксы и неразрешённые (пока ещё) вопросы</p><p>или</p><p>Хроника одного учебного дня в Школе Пограничников</p>

На доске объявлений ветер трепал два пожелтевших от времени листка, отпечатанных на машинке. Буквы почти выцвели, но если присмотреться, то на первом из них можно было ещё разобрать:

«Интересно, стал ли Серёжка («В ночь Большого Прилива») Хранителем. Он ведь не только Василька спас, но и весь Город от Канцлера освободил (между прочим — г. Лехтенстаарн!)?..»

Второй листок всё ещё пытался докричаться до фанатов фантастики:

«К фэнам: Чем искать Южную-Пищевую-Окружную в Свердловске, лучше бы всерьёз занялись проблемой жития Хранителей или исследовали бы языки народов, описанных у ВПК. Вот где есть разгуляться. Я уж не говорю о топологии Кристалла и взаимопроникновении граней, о Лестнице Демиургов. Кстати, вопрос на засыпку языковедам: латынь, кириллица, тэнгвар, ангертас, скандинавские руны, иероглифы, клинопись… А кто ответит мне, что это за «линейная запись»? Надеюсь, не морзянка? И не штрих-код?.. Так всё-таки…

Из разговора на одном конгрессе (или фестивале?..)»

Рядом с этими листками — новый, распечатаный на принтере:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Этика Михаила Булгакова
Этика Михаила Булгакова

Книга Александра Зеркалова посвящена этическим установкам в творчестве Булгакова, которые рассматриваются в свете литературных, политических и бытовых реалий 1937 года, когда шла работа над последней редакцией «Мастера и Маргариты».«После гекатомб 1937 года все советские писатели, в сущности, писали один общий роман: в этическом плане их произведения неразличимо походили друг на друга. Роман Булгакова – удивительное исключение», – пишет Зеркалов. По Зеркалову, булгаковский «роман о дьяволе» – это своеобразная шарада, отгадки к которой находятся как в социальном контексте 30-х годов прошлого века, так и в литературных источниках знаменитого произведения. Поэтому значительное внимание уделено сравнительному анализу «Мастера и Маргариты» и его источников – прежде всего, «Фауста» Гете. Книга Александра Зеркалова строго научна. Обширная эрудиция позволяет автору свободно ориентироваться в исторических и теологических трудах, изданных в разных странах. В то же время книга написана доступным языком и рассчитана на широкий круг читателей.

Александр Исаакович Мирер

Публицистика / Документальное