Топор

С минуту в комнате царило глубокое молчание. Детективы посмотрели друг на друга, словно желая убедиться, правильно ли расслышали слова миссис Лассер. Энтони Лассер, не поворачиваясь к матери, пробормотал: «Мама, прошу тебя», – и проводил детективов к дверям. За спиной пронзительно хохотала миссис Лассер. Дверь закрылась. День клонился к вечеру, и в воздухе явно похолодало. С минуту они, подняв воротники пальто, постояли на обледенелой дорожке, прислушиваясь к возгласам малыша на другой стороне улицы: он изо всех сил крутил педали своего трехколесного велосипеда и стрелял из воображаемого пистолета: «Пиф-паф, пиф-паф!»

– Пойдем поговорим с ним, – предложил Карелла.

– Зачем?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Уж больно пристально смотрела на него старуха.

– Она сумасшедшая, – сказал Хейз.

– Да, тут ты прав. А что скажешь про сына?

– Не знаю. Чересчур уж убедительное у него алиби.

– Поэтому-то я и наседал на него.

– Я понял.

– А с другой стороны, вполне возможно, что он говорил правду.

– Хорошо бы узнать побольше о самом старике, – сказал Хейз.

– Все в свое время. Когда вернемся с фотографиями, сможем задать побольше вопросов.

– А труп тем временем остынет.

– Он уже остыл.

– А вместе с ним и след.

– Что поделаешь? Январь, – ответил Карелла, и они перешли на другую сторону улицы.

Мальчик на велосипеде не переставая стрелял в них, пока они приближались, потом затормозил, скребя подошвами ботинок по асфальту. Ему было года четыре. Одет он был в красную с белым вязаную шапочку, натянутую на уши. Пряди рыжих волос выбивались из-под шапочки и падали на лоб. Из носа у него текло, и сопли были размазаны по всему лицу, поскольку он то и дело вытирал нос тыльной стороной руки.

– Привет, – сказал Карелла.

– А ты кто? – спросил мальчик.

– Стив Карелла. А ты?

– Мэнни Московиц, – ответил мальчик.

– Здравствуй, Мэнни. А это мой напарник Коттон Хейз.

– Привет, – помахал рукой Мэнни.

– Сколько тебе лет, Мэнни? – спросил Хейз.

– Вот сколько, – Мэнни поднял и растопырил четыре пальчика.

– Четыре года. Отлично.

– Пять, – сказал Мэнни.

– Ты же показал четыре.

– Пять, – настаивал Мэнни.

– Ладно, пусть пять, – согласился Хейз.

– Ты не умеешь ладить с детьми, – сказал Карелла. – Тебе пять, верно, Мэнни?

– Верно, – отозвался Мэнни.

– Тебе здесь нравится?

– Нравится.

– Ты живешь вот в этом доме?

– Да.

– А знаешь бабушку, что живет напротив?

– Какую бабушку?

– Из дома напротив, – повторил Карелла.

– Из какого дома? Напротив живет много бабушек.

– Вот из этого дома, – сказал Карелла.

– Из какого?

– Из этого, – повторил Карелла. Ему не хотелось показывать пальцем, потому что он был уверен, что Энтони Лассер следит за ними из-за занавесей.

– Я не знаю, о каком доме ты говоришь, – настаивал Мэнни.

Карелла посмотрел на дом эпохи Тюдоров на другой стороне улицы и вздохнул.

– Он спрашивает, знаешь ли ты миссис Лассер, – пришел ему на помощь Хейз.

– Верно, – сказал Карелла. – Знаешь миссис Лассер?

– Она живет в доме напротив?

– Да, – сказал Карелла.

– В каком доме? – спросил Мэнни, но тут раздался голос:

– Мэнни! Ты что там делаешь?

Еще не обернувшись, Карелла понял, что ему придется иметь дело еще с одной матерью. Бывали дни, когда на пути попадались одна мать за другой, иногда разумные, иногда сумасшедшие, поэтому он взял себя в руки и, повернувшись, увидел, как из дома по направлению к ним твердым шагом на манер пасхальной процессии по Пенсильвания-авеню идет женщина в пальто, накинутом на халат, и с бигуди в волосах.

– В чем дело? – спросила она у Кареллы.

– Добрый день, мэм, – сказал Карелла. – Мы из полиции и хотели задать вашему сыну несколько вопросов.

– Каких вопросов?

– Про ваших соседей.

– Вы, по-моему, только что вышли из дома Лассеров? – спросила женщина.

– Да, мэм.

– Вам поступила на них жалоба?

– Нет, жалоба нам не поступала, – ответил Карелла. И помолчал. – А почему вы спросили об этом, миссис Московиц? Вы ведь миссис Московиц, верно?

– Да. – Она пожала плечами. – Просто мне подумалось, что к вам поступила жалоба. Я решила, что старую даму хотят упрятать в сумасшедший дом.

– Нет, нам об этом неизвестно. А что, были неприятности?

– Да нет, – отозвалась миссис Московиц. – Но слухи ходят.

– Какие слухи?

– Ее муж работает управляющим в каком-то доме в городе и каждое воскресенье едет пилить деревья, где, одному богу известно, а потом везет их продавать своим жильцам – странный бизнес, вам не кажется? А старуха полночи хохочет и плачет, если ее муж не покупает ей мороженого, когда сюда летом приезжает грузовик с мороженым, – тоже странно, не правда ли? А как вам нравится их сын Энтони? Весь день напролет летом и зимой рисует свои картинки в комнате, которая выходит в сад, и никогда не покидает дома. По-моему, это крайне странно, мистер.

– Никогда не выходит?

– Никогда. Он настоящий отшельник.

– Кто такой отшельник? – спросил мальчик.

– Замолчи, Мэнни, – отозвалась мать.

– Вы уверены, что он никогда не выходит? – спросил Карелла.