Топор Ларны

Значит, надо всерьез дело делать. Понять бы, как? И что за дело мне полагается в жизни… Раз молчит Кимка, добрая душа, непростое оно – дело. Может, вовсе трудное. Он потому и сердится, хочет огородить меня от тягот. Без пользы только – и дело губит, и себя заодно. Вон: мерзнет, озноб его пробил. Худо, первый раз такое.

Остается мне решиться на крайнее средство. Тетка туча говорит громом, я её слов не разумею. Ветер – сплетник, сам верных слов не знает, а чужие треплет без разбора и разумения. Зверье здешнее не умнее обычного, что вне заветного леса обитает.

Под дождем страшно и мокро. Молнии крупные, близко бьют. Но в иное время дедушку Сомру и не встретить, ему ночь мила – так Кимочка сказывал. Значит, надо идти. Без кимкиной тропки самоходной, через корни сосновые и бурелом. Цепляясь за нитки, оборванные нитки, торчащие старыми потрепанными узлами. Хуже коряг они, ей-ей… Но я все ж пойду. Я решила.

У порога меня настиг стон Кимки. Озноб пробрал его, похоже, крепко. Разве оставишь одного? Очнется, искать бросится… Надо выждать, покуда выздоровеет. Он ведь обязательно выздоровеет, если сильно того желать. Вот уж в чем не сомневаюсь. И тогда сразу – к дедушке пойду, со спокойной душой.

Глава первая. Оружие, отданное врагу

Шром, дитя прохладных бухт рода ар-Бахта, расположился подобающим образом: на носу корабля, хвостом по ходу движения. Стоял он не просто так, с должной боевой выправкой. Напружинены все десять пар кривых жестких лап под мощным хвостом. Три пары передних, по сухопутному обычаю именуемых руками – вооружены. Усы топорщатся чешуйчатыми хлыстами, скручиваются и снова расправляются, шелестят негромко, предупредительно.

От выра в боевой позе исходит явная угроза, особенно зримая, когда главные глаза находятся на высоте в полную сажень над палубой, а головогрудь выпячена вверх с опорой на изогнутом хвосте.

«В бассейне ар-Бахта никогда не вылуплялось трусов и неумех», – упрямо твердил себе Шром. Пусть он не помнит настоящих глубин, он явился миру семьдесят восьмым в общем счете рода после начала новых времен. Но Шром ар-Бахта рьяно бережет честь рода. Согласно канону, он присягнул вылупившемуся на два номера раньше Боргу, хранителю бассейна ар-Бахта. И принимает его интересы, как свои. Эти интересы и привели сюда: брат сказал, что имеется за родным бассейном долг, что надо оплатить.

Круглые тусклые глаза на длинных стебельках поникли, хлысты усов опали. Трудно сохранять веру в свой бассейн и безупречность его личинок. Он-то, Шром, бережет честь и помнит заповеди глубоководья. Но брат Борг дал худшее место из возможных. Словно в насмешку… Хотя разве можно такое представить: родственная насмешка? Теперь, когда их в главном зале бассейна собирается на церемонию пересчета – трое, Шрон-то не приплывает… Но даже если и его учесть – все одно, выров ничтожно мало. Полнит душу отчаяние от осознания конечности жизни рода. Отчаяние, прежде казавшееся пустой угрозой высохших в своих панцирях стариков, для которых вся жирная рыба и сладкие водоросли – в прошлом…

Но если не насмешка – то что? Он, Шром, – боец, родился таким. Совершенный, неущербный выр, один из немногих подобных. Его спинной панцирь прошел полное испытание булавой и тяжелыми стрелами. Он выдержал неравный бой на каменной осыпи у края мелководья, отправив на корм рыбам двух взрослых опытных ар-Багга, с которыми род ар-Бахта был в натянутых отношениях. Хвост Шрома могуч, он позволяет выру плавать быстрее многих столичных курьеров. Чего уж прятать в донный ил заветное… Да, он мечтал о карьере при главном бассейне, о славе покорителя мятежников с глубинной суши, наконец. Увы, всему конец. Он стоит неподвижно и угрожает. Кому? Ничтожным кандальным рабам из числа людей. Отныне такова его участь, и ничего иного в жизни не случится. Ни хорошего, ни плохого… Потому что брат, страшно признать это, все же обманул и предал.

Хуже – некуда. Или есть? А вдруг не насмешка этот приказ стать надсмотрщиком? Вдруг породили его пузыри страха и лжи, вздымающиеся из недр сознания Борга. Все это сознание подобно гнилой лагуне, оно кишит червями ничтожных дел берега…

Силы панцирных лап Шрома хватило, чтобы в честном поединке отправить на корм рыбам трех бойцов личной стражи хранителя главного бассейна, кланда Аффара ар-Сарны. Достало бы мощи и на взлом жалкого подобия спинной защиты Борга, ведь брат неполноценен от рождения, слабо развит, к тому же он полупанцирный, с голым хвостом…

Шром вздохнул. Подумать только: одно движение отдает тебе все: замок, а с ним и власть в землях и водах ар-Бахта. Но так подло поступил бы лишь мелководник, для которого корысть выше преданности бассейну. Гнилой выр жаждал бы стать властным хранителем. Гнилой бы убедил себя: это – по праву, чего уж там, вполне даже по праву! Неущербность теперь редкое качество для выра.