Топор Ларны

Металл звякнул, веревка натянулась – и за неё азартно вцепился всеми руками Шром! Ворота испуганно ахнули, настежь распахиваясь перед законным владельцем замка. Выр подобрал хвост и прыгнул, как умел, возможно, из нынешних он один – сразу, первым движением в коридор… Под лапами хрустнули ребра трех охранников из числа отравленных тантом. Выр не задержался ни на миг, дробно затопотал по камню, двигаясь с удивительным проворством. Ларна метнулся следом, пребольно отвесив подзатыльник – и заодно толкнув голову любопытствующего мальчишки вниз, под защиту дощатых бортов. Оттуда ничего невозможно стало рассмотреть. Но Малёк слышал плеск и стук, и не сомневался: старый Шрон тоже миновал пристань и вошёл в замок без осложнений.

Поникший страж вызверился на тантовых кукол и зашипел им приказ, его права в этом замке позволяли распорядиться ничтожными рабами. Спотыкающиеся шаги зашаркали по камню, удаляясь. Мелкий выр пробежал галеру от носа до кормы и сел рядом с Мальком.

– Ар строго приказал беречь тебя, – пояснил он, деловито толкая к борту и не давая поднять головы. – Ты новый шаар рода ар-Бахта, так полагаю… хоть ты и мелковат. Не дергайся, ничтожество. Все мы принадлежим одним хозяевам. Пусть выясняют имя хранителя, оно мало что меняет в общем порядке вещей.

– Я не гнилой шаар, а воспитанник Шрома, – возмутился Малек.

Выр замер и долго молчал, пытаясь осознать услышанное. Наконец убрал руки от головы «воспитанника» и недоуменно опустился на хвост. Подумал еще немного – и его усы задрожали.

– Меня утопят только за то, что я слышал это, – тихо ужаснулся он. – Но ведь я не просто слышал, я участвую. Они так и решат. Они назовут меня – мятежник. Они раздавят всех нерожденных моего рода.

Выр опустился на доски палубы и обмяк. Малек некоторое время глядел в мутные бессмысленные глаза, утонувшие в своих сборчатых глазницах. И удивлялся: какие разные существа – выры. Совсем как люди. На тысячу серых и пустых найдется, если повезет, всего один Ларна. А Шром, надо полагать, ещё большая редкость в своей породе… не зря каждый на галере готов считать его достойным восхищения вопреки предрассудкам. Шрома невозможно не оценить.

– Вставай, Малёк, – разрешил временный капитан. – Они далеко уже прошли. Надо думать, угроза миновала, не до нас теперь хозяину замка… бывшему хозяину. Иди под стену и будь там, мне Ларна пояснил: при обстрелах это самое тихое место.

Малек упрямо мотнул головой и прихватил бадью. Набрал воды из-за борта, старательно облил головогрудь неподвижного стража.

– Интересно, сколько у него сердец? И хороши ли легкие?

– Четыре и очень плохи, – едва слышно шепнул страж. – В воде я почти что неущербный, только некрупный. А вот на воздухе…

– Давай еще полью. Как тебя там… ар Вотр.

– Лей, – безнадежно согласился выр. – Только – зачем? Все мы уже мертвы. Кланд не потерпит нарушения главных законов мира. Этот замок снесут до основания, до последнего камня растащат… Так погиб родовой дом ар-Нагга, они владели землями за проливом, к северу от ар-Сарна. Теперь там Серый туман. И нас не пощадят. Нас высушат на солнце, вскрыв панцири.

– Прежде смерти не хорони себя, а когда беда придёт, не хорони всё равно, – повторил Малёк слова дядьки Шрона, подслушанные вчера. – Пошли. Может, им нужна наша помощь.

– Им? – в голосе выра колыхнулось безумие. – Помощь? Шром страшнее кланда! Его панцирь безупречен. Он способен нести оружие даже в двух парах беговых лап. Он в состоянии разрушить эти ворота ударом хвоста, я-то знаю… Какую помощь можно оказать великому Шрому, которого убоялся сам кланд, о мягкотелый недоросль?

– Я хотя бы попытаюсь, – уперся Малек. – Где игломёт? Пошли, выр. Тебе велено быть рядом. Куда рванул дядька Шром?

– О, ужас глубин… дядька? – захлебнулся выр. Убедился, что бестолковый человечек покинул галеру и шагает по коридору, удаляясь в недра замка. Нехотя потащился следом. – Тут правее. И еще раз.

Собственно, указания не требовались. Шром пер через родной замок с бесхитростностью полнопанцирного. Малёк шагал, то и дело зажимая рот и торопливо отворачиваясь. Отведавшие танта люди – они все равно люди. Рассматривать неприглядность их смерти больно. Осуждать дядьку – невозможно. Но тошнота всё рано подступает к горлу, а слезы делают серость коридоров тусклой, нерезкой. Запах прелых водорослей омерзителен. Гниль под ногами чавкает и скользит, гниль и водоросли впитывают кровь людей… Бессмысленные жизни оборвались ещё более бестолковыми смертями. Замок, дом дорогих уже и вполне родных существ, выглядит мерзостной норой без света и тепла. Грязным осклизлым склепом, годным для позорной смерти, но никак не для достойной жизни.