Топор любви, или блондинка на велике

- Ты впорядке? - спрашивает гамадрил, с беспокойтвом оглядывая меня.

Киваю и тут же кривлюсь, когда Балашов, глядя на меня с откровенной ненавистью, выплевывает:

- Гадина такая! Пригрел на шее змеюку. Смотри, мужик, чем она мне оплатила. Из притона ее вытащил, приодел, думал - баба нормальная из гулящей девки получится.

Я мучительно краснею от этих слов, сердце и без того нервно колотящееся где -то в районе горла, пронзает острая боль.

Как же так можно, говорить?

Это же он меня предал!

Он!

Хочется кричать об этом, чтобы Диме стало понятно - все не так было. Я почему-то отчаянно желаю обелить себя в его глазах. Наверное, это не правильно, но из горла вырывается лишь судорожный всхлип плача, я закрываю лицо ладонями и тяжело приваливаюсь к стене.

- Еще один вяк в сторону моей женщины и я тебе сломаю руку, - зловещим голосом тихо шепчет Бобров.

- Да у тебя кишка тонка!

- Проверим? - рычит в ответ мой Дима и хватает Балашова за лацкан пиджака, словно котенка.

Они и вправду в разных весовых категориях. Хоть мой бывший парень и чрезмерно накачан, но при сравнении с гамадрилом все же проигрывает. В весе, опыте и маневренности. К тому же Балашов пьян. У него язык -то заплетается, а ноги и подавно.

Дима хорошенько трясет Балашова и, прихватив сзади за шиворот, словно нашкодившего пацана, подталкивает в зал.

- Вали отсюда, пока ветер без камней, - напутственно говорит он и поворачивается ко мне, теряя к оппоненту всякий интерес.

И совершенно зря, потому что Балашов исторгая нецензурщину кидается на Диму. Тот не вовремя оборачивается и получает смачный удар в челюсть. У гамадрила лопается нижняя губа, и он шипит, вероятно, не от боли, а скорее от неожиданности.

- Хватит! Прекратите! - кричу я, почти кидаясь между разъяренными мужчинами, и в этот момент драку возле туалета наконец замечает персонал ресторана.

Что тут начинается!

Охрана оттаскивает друг от друга дерущихся мужчин, а на крики прибегает невеста Балашова, и его родители. Мамаша - Эльвира Степановна тут же кидается к сыночке и орет дурным голосом:

- Димочка! Бедненький!

Гамадрил, что в этот момент уже успокоился и подпирал рядом со мной стеночку, иронично изогнул брови и лукаво усмехнулся:

- Теперь понятно.

- Что? - не поняла я, туго соображая после такого нервного потрясения.

- Понятно, за что ты меня сразу невзлюбила. По -твоему мнению все Димы козлы?

- Нет, - рассеянно пожимаю плечами я, - Просто среди Дим особенно часто встречаются.

Он что-то хотел ответить, явно остроумное, но не дали - к нему подлетел папаша Балашова и затряс кулаком перед гамадрильским носом.

- Я тебя, урод, посажу. Понял?

- За что? - искренне изумился Бобров.

- За то, что покалечил моего сына! - брызжет слюной Балашов.

- Вы имеете в виду вашего лося -переростка? - он окидывает тучную и низкорослую фигуру Балашова-старшего пристальным взглядом и интересуется, - А вы уверены, что он ваш сын?

Мужчина аж задыхается воздухом от такой наглости, но не успевает и слова сказать, как Бобров демонстративно поправив, манжеты на рубашке, спокойно произносит:

- Я бы на вашем месте, господин Балашов угрозами не разбрасывался. Вы личность публичная, в депутаты баллотируетесь, судьбу родины нашей решаете. Знаете, как легко репутацию человека испортить? Всего два звонка и вся местная пресса смакует подробности сегодняшней драки. Ваш лось-переросток в нетрезвом состоянии, засунул руки под юбку моей невесте. Смею заметить: против ее воли. Виктория Максимовна, разумеется, подтвердит. Общественность за такое по головке не погладит. Вы все еще хотите скандала?

Папаша Димы краснеет как рак от негодования, но мозгов у него побольше будет, чем у сына, поэтому он еще кидает пару неприятных гадостей и отстает он нас.

- Пошли отсюда, - несмело трогаю гамадрила за ладонь и льну к его сильному плечу.

Он понимает меня без слов - одним ловким движением подхватывает на руки, прямо вместе с костылями.

- Дима! Дима! Ты же не расплатился!

Приходится затормозить у стойки администратора. Там Бобров аккуратно ставит меня руки, чтобы быстренько расплатиться пластиковой картой по счету и снова несет меня вниз на парковку, где усаживает на удобное пассажирское сидение сзади.

- Ну, и вечерок, - выдыхает он, - Курить, капец, как хочется.

- Прости меня, пожалуйста, за эту безобразную сцену и... спасибо.

- За что? - изумленно смотрит на меня мужчина.

- За то, что заступился.

Дима чертыхается и садится рядом со мной на заднее сиденье. Берет мое, все еще зареванное лицо в ладони и нежно, едва ощутимо, целует в губы.

- Ты моя девушка. Я не мог за тебя не заступиться. Помни, я всегда буду на твоей стороне.

- Я так испугалась за тебя. А вдруг Балашов на тебя заявление напишет?!

- Ты мне доверяешь? - серьезно спрашивает мужчина.

Не сразу, но я киваю. Все еще сама не веря в то фундаментальное чувство, что поселилось в груди.