Топор правосудия

«Ничего, – подумал Струге, – с Аллой тоже пришлось повозиться. Лучше в течение двух недель тридцать восемь раз подряд побыть попугаем».

Антон Павлович вошел в «цветник», как он называл канцелярию, ровно в половине десятого. Собственно, «цветником» он называл маленький женский мирок лишь из желания сделать приятное трем работающим там женщинам, чей возраст давно перевалил за сорок. Что касается Розы Львовны, то ее пятидесятилетний юбилей праздновался осенью позапрошлого года. Так что если объемное помещение, пахнущее миллионом перелистанных наслюнявленными пальцами страниц, и можно было назвать «цветником», то цветником слегка повядшим. Сотни уголовных дел, штабелированных в особом, известном лишь сотрудницам этого отдела, порядке, размещались по всему периметру помещения. Тут царил порядок и, естественно, каждая из трех «роз» считала свою должность наиглавнейшей в суде. В чем-то тут смысл присутствовал. Ну какой суд может существовать без канцелярии по уголовным делам? Есть еще канцелярия по делам гражданским, но то царство Струге не интересовало.

– А вот и Антон Павлович! – объявила Роза Львовна. – Легок на помине.

И – эта улыбка, способная соблазнить любого мужчину, если он одногодок Шона Коннери.

– Я не на помине, я во здравии, – попытался отшутиться Антон. – Из достоверных источников мне стало известно, что меня ищет одна из самых привлекательных в суде женщин. Как вы понимаете, дожидаться чуда в бездействии я не счел возможным. Так зачем же понадобился вам, Роза Львовна, такой неблагодарный мужик, как я?

Несмотря на то что формулировка – «одна из самых привлекательных» – однозначно указывала на то, что в своем обаянии Роза Львовна далеко не одинока, она была срублена наповал. В очередной, наверное, уже в двухсотый раз. В адрес Струге полетели комплименты и уверения в том, что он один из самых обаятельных в суде мужчин. Нетрудно было догадаться, что такой комплимент также ровным счетом ничего не стоил.

Когда церемониал расшаркиваний закончился, Антон Павлович узнал причину таких настырных поисков, предпринятых одной из самых занудных дам в Центральном суде. На столе Розы Львовны лежала стопка уголовных дел – высотой с одного из «близнецов» Международного торгового центра, накрененная в сторону, как Пизанская башня.

– Антон Павлович, мы сдаем рассмотренные за квартал дела в архив, – сообщила хозяйка «розария». – Будьте любезны, поставьте автограф на корочках.

– И всего-то? – улыбнулся Струге, скручивая с паркера колпачок. – Шестьдесят семь автографов? Я подарю вам печать со своим факсимиле. К концу следующего квартала.

– И лишите нас возможности видеть вас? – улыбнулась Роза Львовна, с ловкостью штамповщицы подкладывая под судейское перо тяжелые папки. – Нет уж, увольте.

Струге готов был признаться себе, что с души свалился камень. Направляясь в канцелярию, он ожидал услышать известие об отмененных приговорах. Обычно лишь это могло заставить Розу Львовну, чьи габариты не позволяли ей скакать ланью по ступеням суда, сорваться с места и доложить судье, что его ждет неприятность.

Значит, начавшийся день по-прежнему еще никем не испорчен. Это просто удивительно, ибо на совещании и в канцелярии он уже побывал, прошло более часа рабочего времени, а настроение по-домашнему веселое.

На сороковой корочке паркер забастовал. Марка таких перьев не предназначена для резьбы по картону. Пришлось одолжить у Розы Львовны шариковую ручку. Антон стал понимать звезд шоу-бизнеса, которые скрываются от фанов, вооруженных карандашами и бумажками.

– Все? – поинтересовался Антон, откидываясь на спинку стула Розы Львовны. – Или еще какое-нибудь дельце завалялось?

– У нас дельца не заваливаются. – Роза Львовна качнула головой так, что Струге побоялся за ее шейные позвонки. – Это лишь с судьями случается.

– С лохами, а не с судьями, – усмехнулся Струге. Посмотрел на довольное лицо начальника канцелярии и добавил, уже с нажимом: – С лохами, Роза Львовна.

– С вами, как всегда, не поспоришь, Антон Павлович, – рассмеялась матрона делопроизводства. – Убеждать, как и отписываться, вы умеете. Однако справедливости ради нужно отметить, что вы действительно ничего не теряете. А что касается других судей… Вот, к примеру, Кислицын. Или – Вовиков Михаил Николаевич. Помните, в прошлом году…

Антон был не прочь присесть и предаться воспоминаниям, однако через час начинался процесс, а уверенности в самостоятельности Алисы еще не было. Лучше вернуться в кабинет и еще раз проинструктировать девушку по вопросам составления протокола. В данной ситуации лучше перестараться, чем недоглядеть. Струге, как опытный судья, это знал. Возможно, он это знал лучше, чем кто-либо в Центральном районном суде. Может быть, именно по этой причине председатель спокойно отписывал ему дела, за которые не решился бы сесть никто другой?