Топорик

– Здесь тормозните, возле входа в метро, – попросил Петр.

Длинное жерло эскалатора выплеснуло Петра на перрон метрополитена.

– Трам-пам-пам, трам-пам-пам…, – заиграла веселая музыка. – Граждане пассажиры, отойдите от края платформы. Не препятствуйте выходу пассажиров из вагонов. Будьте взаимно внимательны, уступайте места инвалидам, пассажирам с детьми и лицам преклонного возраста.

Говорившая безуспешно пыталась придать своему голову чувственность и проникновенность, а получалось пошло и гадливо, как по телефону, указанному в объявлении: «Гибкая, как лань блондинка скрасит вечер одинокому мужчине старше тридцати».

Поезд приехал переполненный, людской поток понес Петра к дверям. Сообразив, что мест в вагоне не осталось, он попытался остановиться. В результате чего был отпихнут разгневанной женщиной, того самого преклонного возраста, которая, ничуть не стушевавшись от такого столпотворения, с разгона вдарила плечом в выпирающее сквозь раздвинувшиеся двери людское месиво, втискивая в вагон свое тело. Двери машинист смог закрыть с шестой попытки. Следующий поезд пришел полупустой. Обрадованные пассажиры дружно сгрудились вдоль края платформы.

– Трам-пам-пам, трам-пам-пам…, – снова раздалась музыка. – Граждане пассажиры, посадка на поезд, следующий по направлению станции институт Культуры, осуществляться не будет. Поезд следует в депо. Пожалуйста, отойдите от края платформы.

Голос приобрел оттенок деланного оптимизма и радости, каким обычно говорят у постели тяжело больного человека. «Плохо тебе? Нехорошо? Тошнит? В груди колет и дышать трудно? Но ничего, ничего, ты главное не раскисай! Мы с тобой еще того! Еще повоюем! Еще ого-го! Потом… Когда-нибудь…»

На эскалаторе Петр поднялся к стеклянной будке диспетчера. Неимоверно толстая женщина с ярким кокетливым макияжем, в синей форменной одежде обернулась. Увидав Петра с топориком в руке (похоже, на его лице и так все было написано), она нервно сглотнула слюну:

– Молодой человек, что вы здесь делаете, сюда нельзя, тут служебное помещение! – визгливо закричала она.

Примерившись, Петр размахнулся, пытаясь попасть ей повыше шеи в мощный бугор загривка, переходящий в спину такой ширины, совладать с которой, казалось, можно, что разве с помощью бензопилы. Локтем он задел стенку тесной будки, направление удара изменилось, и топорик соскочил на ее обширный, расплывшийся по столу бюст. Женщина пронзительно заверещала. Лезвие без всякого сопротивления, как в тесто глубоко вошло в тело по самое топорище. Пальцами Петр ощутил мягкую теплоту подкожных жировых складок. Чтобы вытащить лезвие потребовалось некоторое усилие, пришлось даже упереться ногой в стенку будки. Наконец, с протяжным чпоком топорик выскочил наружу. И еще раз, еще раз! После каждого удара пронзительный визг толстухи становился на тон ниже, превратившись в конце концов в тянущийся бас, как на зажеванной магнитофонной пленке. Крови не было совершенно, от ударов в теле оставались неровные рытвины: мелкие затягивались сами собой, стоило только вытянуть лезвие, глубокие, наоборот, расплывались, соединяясь друг с другом в одно большое красноватое образование.

В одиннадцать часов у генерального директора совещание, на котором непосредственный начальник Петра будет отчитываться о проделанной отделом работе за последний квартал. Подготовить же доклад – обязанность Петра. Большую часть он сделал еще вчера, осталось свести еще кое-какие цифры в таблицу, добавить пару абзацев «воды»: генеральный – доктор технических наук, бывший ведущий научный сотрудник «почтового ящика» – совещания проводил по регламенту Ученого совета: каждому выступающему отводилось по десять минут на доклад, потом пять минут на вопросы. Просто описать результаты работы, даже если делать это очень медленно – это от силы на три минуты. Сделав себе большую кружку кофе со сливками, Петр уселся напротив монитора компьютера.

– Петенька, можно тебя на минутку отвлечь? Нет, если ты, конечно, занят, ты можешь потом посмотреть, когда освободишься… Мне тут просто Зоя Иосифовна велела контракт с «Эделвейсом» сделать, Любочка образец дала на флешке, а я не помню, как с флешки на компьютере посмотреть. Ты меня учил, а я – дурочка и забыла! – Засуетилась вокруг него Леночка – сослуживица и соседка по офису.

«Придется помочь, все равно ж, дура, не отстанет! – чертыхнулся про себя Петр. – Тем более мысль уже потеряна».

Поднялся, подошел к ее столу.

– Ой, ты так быстро! Я, наверное, тебя отвлекла отчего-то важного? – В притворном ужасе Леночка обняла щеки ладонями, выпучив на Петра свои идеально круглые глаза с длинными ресницами.

Пока Петр показывал ей, как обращаться с дискетой, кофе остыл, большим глотком он выпил остатки, прищурив глаз, внимательно осмотрел дно кружки, усыпанное белым осадком накипи. «Боже, что ж мы пьем!» – в который раз подумал он.