Топот шахматных лошадок

— Ты не сомневайся, она с той самой клетки. Я ее собственноручно в кабинете у Валерия Семеныча спер. То есть сначала спер, а потом признался, что реквизировал… Вашек, ты уж смастери дубликат, я обещал. Сделаешь?

— Та-а… — с удовольствием отозвался Вашек.

Но «лошадкина радость» не совсем отключила Сёгу от тревог. Он поднял лицо, глянул на всех по очереди, выдохнул тихонько:

— Вот если бы больница стояла на Треугольной площади…

— М-м… ну и что тогда? — осторожно спросил Евгений Евгеньевич.

— Было бы хорошо. Там не бывает зла… — И Сёга стал гладить мизинцем прядки деревянной гривы.

Новые встречи

На следующее утро после встречи с Вашеком Белка проснулась рано. Лежала и думала о Вашеке… Да нет же, не так, как обычно девочки думают о мальчишках: ах, какой он, мол, привлекательный, как он будет ко мне относиться, если подружимся, и нет ли уже у него знакомых девчонок, и что он, интересно, думает про меня… Ну, честное же слово, не так! Вашек был частью всего, что случилось вчера, когда с неслышным звоном туда-сюда прогнулось несколько раз окружающее пространство. Он был неотрывен от загадочных кварталов, от своего названного брата Сёги с его тяжкой судьбой, от солнечных часов посреди Треугольной площади, от самолетиков со стрекозиными крыльями (один такой самолетик сейчас висел на нитке над Белкиной кроватью)…

Ну, а если уж совсем-совсем по правде, то все-таки думалось и просто о Вашеке. О том, что он добрый и симпатичный. Вроде бы на первый взгляд ничего особенного, а… ну, в общем, ясно…

Белка томилась в ожидании часа, когда можно позвонить Вашеку. В девять, наверно, еще рано. Может, он спит допоздна. Или просто подумает с недовольством: во какая нетерпеливая. Может, у него других дел полно, а про Белку он и не помнит…

Но в половине десятого, наверно, уже можно… А чтобы время не ползло, а двигалось нормально, Белка пропылесосила комнату и вычистила на кухне сковородки, чем немало удивила маму:

— С тобой все в порядке?

— Нет, ну это надо же! — картинно вознегодовала Белка. — Стоит сделать что-нибудь полезное, как тут же подозревают в шизофрении!

Вашеку она позвонила в девять двадцать пять. Он откликнулся сразу — хорошо так, обрадованно:

— Белка? Привет! Как дела?

— Я нашла конёчка. Лошадку то есть. Могу принести…

— Давай! А когда?

— Когда хочешь! Хоть сейчас… — и примолкла испуганно (а в общем-то ведь не трусиха).

— Давай! — опять обрадовался Вашек. — Через полчаса у солнечных часов! Идет!

— Идет! — отозвалась она уже без робости. И решилась на вопрос:

— А Сёга… он как?

— А чего ему! — откликнулся Вашек (явно с расчетом на Сёгу). — Вон болтается опять на кольцах, как сушеная вобла на солнышке. И язык показывает… Мы вместе придем!

Белка чуть не опоздала к часам. Потому что слегка заплутала. Казалось бы, где там можно заблудиться? Прошла в открытые ворота надвратной башни и топай прямо до часов, которые видны издалека. Однако выяснилось, что не видны! На пути оказался дощатый забор, который тянулся наискосок и как бы отжимал Белку (и других прохожих) к правой стороне площади — к небольшим домам с магазинчиками и мастерскими. Забор выглядел необыкновенно. Его высокие доски были покрыты белой краской, а снизу к ним оказались приколочены в особом порядке черные узкие досочки — ростом Белке до пояса. И получилась почти бесконечная клавиатура этакого великанского фортепьяно… Ну и ну! Внутри у Белки даже зазвучало что-то из классики — не то Рахманинов, не то Шопен. И опять — дзын-нь! — дало знать о себе пространство.

Ну ладно, забор забором, а справа тоже многое было незнакомо. Во-первых, почудилось Белке, что среди торговых лавок, ателье и парикмахерских много не тех, что были вчера. Во-вторых, за невысокими крышами, изгородями и покрытыми пухом тополями (которых вчера Белка тоже не заметила) подымался каменный дом со стрельчатыми окнами и старинного вида фронтонами. Белка узнала здание музея. Неясно только было, почему он там. Казалось бы, должен он стоять дальше и правее…

И вот что совсем уже было непонятно — это горящие на солнце кресты и маковки небольшой церкви. Откуда она взялась? Белка была уверена, что, кроме большого, всем известного собора, храмов поблизости нет. Может быть, эту церковь построили или восстановили совсем недавно? А раньше, когда не было крестов и колокольни, ее просто не видели с городских улиц?

Белка озадаченно помотала головой (отчего перекосились очки) и пошла вдоль гигантской клавиатуры. (А! Это не Шопен! Это вторая часть бетховенской сонаты номер восемь!.. Спокойный и ласковый мотив…) Наконец «музыкальный» забор кончился и все сделалось знакомым — красные институтские корпуса, водонапорная башня вдали, косой «плавник» солнечных часов… И наконец она увидела братьев!