Топот шахматных лошадок

— О, Рытвин! — От растерянности это получилось глуповато и кокетливо.

— А, Белка, — сказал Костя без удивления. Чуть улыбнулся.

Она не смогла сразу «сменить тональность»:

— Надо же! Ты помнишь, как меня зовут!

Рытвин будто не заметил ее иронии.

— А почему не помнить? В одном классе учимся.

Ей стало неловко за свой тон.

— Просто я подумала… Ты ведь у нас недавно…

Он опять чуть улыбнулся:

— Как не запомнить, когда ты одна с таким именем, а остальные — Кристины и Яны…

— Есть еще Ксюша, — заметила Белка. — Подушкина.

Рытвин кивнул (и опять отбросил волосы):

— Да, я знаю. Но она мне почему-то не нравится.

«А я, что ли, нравлюсь?» — чуть не выпалила Белка, но прикусила язык. Они встретились глазами и… засмеялись. Костя словно говорил: «Я понимаю, что брякнул не то…» А Белка: «Я чуть не ляпнула глупость!»

— Ты куда идешь? — спросил Костя.

— Домашние хлопоты, покупала цветную капусту, — Белка мотнула пластиковым пакетом. — А ты? С корта?

Он слегка удивился:

— Что? Да ну, скажешь тоже… — И тряхнул замшевым чехлом. — Здесь не ракетка, это у меня вместо сумки. Ходил в «Компьютерные игры», в рекламе говорили, что там есть диски с «Черными звездолетами». Но уже раскупили…

Белку дернуло за язык:

— А я думала… ой…

— Что «ой»?

«Вот дура-то!»

— Ты не обижайся…

— Не буду, — серьезно сказал Рытвин. — А что «ой»?

— Я думала, что ты не ходишь без охраны…

Костя опять не удивился. Повертел головой.

— Не исключено, что они болтаются неподалеку. Но я раз и навсегда велел, чтобы рядом не терлись.

— И тебе разрешают ходить одному? Говорят, был какой-то случай… — опять не сдержалась Белка.

Костя снова ударил коленом по чехлу. Посмотрел, как он качается.

— «Говорят», был… А разрешают или нет… я теперь не спрашиваю. — И глянул на Белку прямо, из под косого темного крыла. Темно-карими глазами.

Белка засмущалась, разозлилась на себя и отвела взгляд. Буркнула:

— И не боишься?

— Мне по фигу, — сумрачно отозвался Костя Рытвин. И Белка сразу поняла. что он сказал правду. И почему-то встревожилась.

Впрочем, Костя тут же сменил тон: махнул чехлом ракетки и похвастался:

— У меня здесь одна игрушка спрятана, типа электрошока. Если кто полезет, можно шарахнуть разрядом… Конечно, все равно скрутят, но хоть не сразу…

«Какая разница, сразу или нет?» — опасливо метнулось в голове у Белки. Но Костя беспечно сказал:

— Как с утра солнце жарит… Белка, хочешь мороженого?

И она ответила сразу:

— Ага!

Вот ненормальная! Следовало держать себя с юным Рытвиным заносчиво и неприступно. Он был сыном человека, который задумал черное дело и грозил бедой многим людям, в том числе отцу Вашека и Сёги. Но… с одной стороны — не сам же Костя грозил, он-то, скорее всего, ничего и не знал. С другой стороны — можно было попробовать уговорить его, чтобы повлиял на папашу. А с третьей стороны… Однако, про «третью сторону» Белка не решилась признаться даже себе, горячие мурашки начинали покусывать щеки… Хотя признавайся или нет, а юный Рытвин ничуть не походил на сытого и вредного сыночка миллионера. Даже… наоборот…

На углу Газетного и Первомайской, недалеко от Каменного моста, голубела матерчатыми зонтиками летняя кафешка «Атлантида». Туда они и зашли. На просвеченных зонтиках мельтешили тени кленовой листвы. Посетителей почти не было, только под крайним зонтиком тянули пиво два небритых дядьки (видать, с похмелья). Костя джентльмески подвинул Белке стул, отдал ей чехол и пошел к прилавку. Вернулся он с двумя блестящими вазочками (даже вазами!). Горки белых шариков сияли как снежные вершины. У Белки побежали слюнки (вот бессовестная!). А Костя наклонился к ней и прошептал:

— Белка, извини. У тебя не найдется десяти копеек? У меня не хватило…

— Ой, конечно! — Белка из сумки выхватила кошелек. — Вот… Или давай пополам! Сколько это стоит?

— Не надо пополам… — он схватил у Белки гривенник, отбежал к прилавку, вернулся опять. Забрал у Белки чехол, положил его на стол, а сам сел сбоку от Белки — не за столом а в сторонке. И вазу с мороженым держал перед собой как кубок.

— Налегай, — велел он и ложечкой отправил в рот целый «сугроб».

Белке что делать-то? Она — тоже. Мороженое пахло ванилью. Рытвин смотрел на Белку из-за белой горки и улыбался. Рядом с мороженым загорелое лицо Кости казалось особенно смуглым. Он сказал:

— Я знаю, о чем ты подумала. «Сын такого папочки не наскреб дести копеек!»

— Ничего подобного! — старательно возмутилась Белка, потому что подумалось ей именно это. И тут же решила, что время перейти в атаку.

— Если честно, то я как раз подумала про твоего… папочку. Только по другой причине. Ты знаешь больницу скорой помощи? Ту, что на Фрунзенской?

— Конечно, знаю! Я там в ожоговом центре лежал, пока не переправили в частную клинику. После… ну, после одного дела.

Надо было бы спросить: «Что за дело?» Но Белка сурово сказала:

— Зато не знаешь, наверно, что твой отец задумал эту больницу пустить по ветру и устроить в ней отель международного класса… Или знаешь?

Костя не удивился, не возмутился, Просто качнул головой:

— Не, я не знал… Думаешь, отец со мной советуется? У него хватает референтов…