Топот шахматных лошадок

Пришлось идти. Птичка дождалась их, радостно вспорхнула и улетела в глубь здания. Драчун помог Дашутке перелезть через подоконник и перелез сам. Было сумрачно, пахло ржавчиной и пропитанными дымом кирпичами. В сумраке светилась щель, там была приоткрыта дверца. Птичка опять подлетела, чирикнула и умчалась к дверце.

— Пойдем, — шепнула Дашутка. Она совсем не боялась, только очень крепко держала Андрюшу за руку. Тому что делать-то? Пошли. Дверца заскрипела. За ней оказалась приземистая комнатка, в углу, несмотря на летнее время, горела печурка. А у печурки устроилось непонятное существо — то ли пузатый карлик, то ли инвалид какой-то.

Существо сидело в детской коляске (в просторной — видимо, для близнецов). Оно похоже было на рыхлый мешок с нахлобученной сверху клочкастой шапкой. Из-под шапки блестели голубые глаза — один маленький, а другой большущий, яркий.

Если бы не Дашутка, Драчун рванул бы отсюда, как камень из рогатки. Потому что вмиг он вспомнил и этот громадный глаз, и похожую на растрепанного кота шапку. Но Дашутку с такой скоростью за собой не утащишь… А в следующую секунду Драчун ослабел от страха — не убежишь.

Существо хрипловато, ворчливо, но не сердито выговорило:

— Ну, пришел наконец. Вот и ладно. А то я все один, да один… Узнал меня?

— Не-а… — на всякий случай отперся Драчун.

— Ну как же «не-а», — огорчилось существо. — Лихо я. Лихо Тихоныч Одноглазый. Который жил у вас раньше под кроватью. Лизавета меня выдумала, вот я и появился на свет… Да я бы долго не протянул, кабы ты в ту пору про меня не вспоминал то и дело. Такие, как я, на свете живут, покуда про нас кто-то помнит… Помнил ты, конечно, не по-хорошему, ну да все-таки…

— А почему вы сказали, что вы одноглазый? — спросила Дашутка. Кажется, она удивлялась меньше Драчуна, хотя и не понимала, что к чему. — У вас же два глаза.

— А второй-то, махонький, я уже тут вырастил. Чтобы это, значит… наладить стереоскопичность зрения… А боялся ты меня, Андрюшенька, зря. Я-то все ждал-мечтал: вот заберешься ты ко мне под кровать, познакомимся мы, будем жить душа в душу. А ты… Да я это не в упрек, ты еще несмышленыш был, чего с такого возьмешь…

— А куда вы днем-то девались? — неловко спросил Драчун. Он уже почти не боялся. — Я под кровать заглядывал, вас там не было…

— В щель меж половицами просачивался… Ты заглянешь, я обрадуюсь под полом, начинаю обратно вылезать, да пока выберусь, тебя уже нет… Так и не свиделись по-хорошему…

— А зачем насовсем-то ушли? — неловко сказал Драчун.

— А куда было деваться? Все заладили: «Нет его, нет его…» Этак можно было и впрямь сгинуть со света. Вот ежели бы сказали тебе: «Есть он, да вовсе не страшный, а добрый», — тогда иное дело. Глядишь, все бы и наладилось… Да не наладилось, однако. Ушел, по свалкам болтался, потом устроился здесь… А про тебя, Андрюшенька, все не забывал, тем и жил. Думал, повидаться бы. Ну и вот, не выдержал наконец, послал за тобой пичугу… — Он глянул вверх. Под потолком виднелось горизонтальное окошко, в его проеме чернел силуэт хохлатой птички. Драчун посмотрел на него с благодарностью. И решительно сказал:

— Дядя Лихо, давайте мы теперь будем к вам в гости приходить, я и Дашутка…

— Это, ребятки, будет для меня такое удовольствие, что словами не сказать, — просипел Лихо Тихоныч. — Чаек станем заваривать, печеной картошкой угощаться. Историями всякими баловаться… Я тут поблизости брошенную библиотеку нашел, тыщи книг, прочитал все от корочки до корочки, время-то у меня немерено. Всякие книжки, даже по этой… по философии. Так что беседовать могу про все на свете. Да только почти не с кем было до нынешней поры. Разве что с пичугой иногда, а еще с котами бродячими. Они ребята ничего, неглупые, но все же это… люмпены…

— Дядя Лихо, а может, вы переедете к нам обратно? — осенило Драчуна.

— Не-е, Андрюшенька. Теперь уж не могу. Я ведь тут при должности…

…— Он там смотрителем колеса заделался, — объяснил ребятам Драчун, когда шагали в полумраке. — В пустом цехе там вертится большущее колесо. Вертится само собой…

— Зачем? — подозрительно спросил Тюпа.

— Не знаю… И Лихо не знает. Но говорит, что это очень важно… Оно иногда замедляет ход, и надо его подталкивать. Ну и смазывать…

— Чудеса за чудесами, — сказала Белка. — Ты нас познакомь с ним, с Лихо Тихонычем. Интересно ведь…

— Ну, как-нибудь при случае, — откликнулся Драчун. Без особой охоты, но и без явного нежелания. — Только дорога туда длинная…Когда вернулись на площадь к бассейну, Костю окликнул Птаха. Костя думал, он скажет: «Где это вы гуляли?», но Птаха очень серьезно (и чуть ли не виновато) сообщил:

— Тут тебя один дяденька искал, рыжий такой. Он сказал, что будет тебя ждать у солнечных часов.

У Кости почему-то сразу упало сердце. Он кинулся на Треугольную площадь.

Вадим сердито сидел у часов, на краю площадки с циферблатом. Глянул мимо подбежавшего Кости.

— Куда ты сгинул? Дома нет, шарик твой локаторы не берут, видать, здесь какой-то барьер. Мобильник не отвечает…

— Разрядился… — выдохнул Костя. — А что случилось?

— Вот… — Вадим протянул узкий белый конверт.