Топот шахматных лошадок

Здесь необходимо отступление. Объяснение. Дело происходит в 1960 году. В двухэтажном деревянном доме, который стоит на самом краю города, рядом с лесом. В начале шестидесятых я сам — молодой, неженатый — жил в таком доме на окраине Свердловска, в семье своей старшей сестры и ее мужа-охотоведа. Здесь обитали сотрудники Института охотничьего хозяйства, недавние выпускники московских и уральских биофаков. Дом был как бы пропитан духом северных экспедиций, таежных и речных приключений.

Покрытые сосновым лесом Уктусские горы подступали к самому дому. Ближняя часть леса считалась парком. Наверно, поэтому на круглой макушке ближней горы (с нее открывался вид на город) поставили бетонную скульптуру: лось и лосиха в натуральный рост, а то и крупнее. У лося были могучие разлапистые рога… Потом рога, конечно, обломали, черные лосиные бока исписали, исцарапали, но в ту пору скульптура была еще «во всей красе». Местные ребятишки любили сидеть на лосиных спинах и не обижали своих бетонных друзей…

Это все вошло в рассказ…

Утром Игорёк проснулся на новом месте.

Снег за окном был солнечно-желтый, и тени от сосен лежали синими полосами. У вершины горы деревья расступались. Она возвышалась над лесом круглой сверкающей шапкой. Немного ниже ее макушки, на чистом пространстве снега чернели два лося. Сбоку от них тоже синела тень.

Игорёк смотрел без интереса и удивления. Он просто смотрел, и мысли его были равнодушными, как отдельные слова: «Окно. Снег. Лес. Гора. Лоси стоят…»

Лоси задержали его взгляд. Игорёк вдруг почувствовал, что чего-то ждет. Он понял: он ждал, когда лоси шевельнутся. Если бы они зашагали по снегу или хотя бы качнули головами, Игорёк перестал бы на них смотреть. Он ни к чему не чувствовал интереса. Просто подумал бы: «Вот лоси пошли». Но неподвижность животных была непривычной для глаза. И он продолжал смотреть. Он даже повернул на подушке голову, чтобы удобнее было наблюдать. И тут же услышал голос Сергея:

— Проснулся?

— Да, — тихо сказал Игорёк.

— Будешь вставать? Или еще полежишь?

Было все равно, лежать или вставать. Он так и сказал:

— Все равно.

— Тогда вставай, — решил Сергей. Он сидел у письменного стола и тяжелым охотничьим ножом чистил картофелину. Длинные ленты кожуры отрывались и падали на разостланную в ногах газету. Еще неочищенные клубни раскатились по столу среди книг.

Жизнь брала свое. Среди неотступных мыслей о маме, среди приступов тоски, стал в конце концов проступать интерес к окружающему. И однажды Игорёк спросил:

— А что это за лоси на горе?

Сергей обрадовался проснувшемуся мальчишкиному любопытству.

— Если хочешь, пойдем посмотрим! И вообще прогуляемся по лесу…

Игорьку было по-прежнему все равно, однако… пойти в лес было все-таки, кажется, лучше, чем сидеть в комнате. И они пошли. И Сергей, стараясь по пути разговорить племянника, разговорился сам. И прочитал Игорьку свои стихи:

Склон ветрами испытан.
Сосны высятся строго.
На камнях синий лед…

Лось ударит копытом -

И проснется дорога.
И тебя позовет…