Тора для атеиста

Придется спросить у Творца: «Что делать?» Не будем спрашивать: «С чего начать, и кто виноват?». Одним словом, заглянем в Тору, в сегодняшнюю главу «Корах». И выясним этот вопрос для себя. Оказывается, Господь выбирает не абстрактную идею, а конкретную фигуру Моше, ибо Моше — Авторитет. Он великий воин, интеллектуал и праведник.

Это Моше, а не Корах вывел народ из египетского рабства и возглавил его марш к Земле Обетованной — к свободе! Моше, а не Корах вступил в битву с воплощением зла Амалеком и победил его, ибо руки у Моше не опускались, и голова его не клонилась книзу. И это правило сохраняется по сей день для народа и Армии страны Израиля.

Моше, а не Корах искоренил низость золотого тельца, Моше пресекал подлые капитулянтские попытки возвращения в египетское рабство. Бог выбрал Моше.

И вот он ответ на вопрос: «Что делать?» Вот выбор Бога: «И раскрыла земля уста свои и поглотила их, и дома их и все имущество. И сошли они со всем принадлежавшим им в преисподнюю, и покрыла их земля, и исчезли они из среды собрания. И огонь вышел от Бога и пожрал еще 250 человек из числа мятежников».

А теперь посмотрим на проблему глазами современного человека. Мы видим: Авторитет — луч света в темном царстве. Именно Авторитет, а не взлелеянный пиаром казенный балбес.

В свое время не зря усмехалась публика: «Леонид Брежнев — мелкий политический деятель эпохи Высоцкого».

А начальстволюбивые прохвосты травили Бориса Пастернака. Им было скверно от этих строчек:

Февраль: достать чернил и плакать,
Писать о феврале навзрыд,
Когда грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку за медь гривен,
Чрез маяту, чрез стук колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще черней чернил и слез.
Где, как закопченные груши,
На ветках тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталина чернеет,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

Другие ревнители бараньего рога и ежовых рукавиц расстреляли блистательного академика Вавилова, гноили в тюрьме академика Лихачева, знаменитого профессора Рамзина, посадили прекрасного поэта Иосифа Мандельштама. За колючей проволокой он писал стихи:

Ты приехал в свой город,
Знакомый до слез,
До поджилок,
До детских припухлых желез.
Ты приехал сюда,
Так глотай же скорей
Рыбий жир Ленинградских
Речных фонарей.
Узнавай же скорей
Ленинградский денек,
Где к кровавому дегтю
Подмешан желток.
Петербург, я еще не хочу умирать,
У меня телефонов твоих номера,
Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.
И всю ночь до зари жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.

Сидя у костра в окружении других зеков, он вдруг откинулся назад, упал на спину и умер от голода. И зеки после пели о нем:

А у костра читает нам тетрадку
Фартовый парень Еська Мандельштам.

Кто помянет сегодня добрым словом Андрея Жданова, который шельмовал нашу гордость и нашу любовь Анну Ахматову?

Стерлись в памяти имена тех мелкотравчатых шакалов из Союза писателей, что затравили до петли великую Марину Цветаеву, и еще имена тех густопсовых общественников, которые отправили лауреата Нобелевской премии Иосифа Бродского за Полярный круг работать ассенизатором — возить дерьмо в бочке.

Этот мартиролог, этот скорбный список бесконечен во времени и пространстве. Везде и всегда высокие Авторитеты парадоксальным образом подвергаются гонениям.

Ибо черные тени обычно выступают против светлых людей. Но сила теней обманчива. Их можно обуздать и укротить, если, глядя им прямо в глаза, с угрозой повторить слова прекрасного сказочника Евгения Шварца:

«Тень, знай свое место!».

Не дожидаясь, пока, в соответствии с Торой, земля разверзнется и проглотит их, наконец!

6. ХУКАТ

«Хукат» означает «Вот закон».