Тореадоры из Васюковки

И голос у него стал такой плаксивый. Даже не верилось, что это говорит здоровенный дядька, который может выпить одним духом поллитра денатурчика. Я с удивлением смотрел на него. Вот тебе и бандит, вот тебе и хищник! А я ещё его боялся — чуть не помер от страха.

Кныш ныл всю дорогу:

— Диду, неужели вам больше всех надо? Отпустите… Что я — у вас разве что украл? Так чего же вы… Отпустите… Я вас очень прошу… Пожалейте… Отпустите.

Дед молчал, будто и не слышал.

Так мы доехали до самого села.

— Теперь складывай рыбу в сети — на плечо, и пошли! — приказал дед.

И Кныш подчинился. Я только диву давался, что всё вышло так просто — без выстрелов, без драки. И связывать не пришлось. Была на дедовой стороне какая-то сила, которой не мог ослушаться Кныш.

Дальше было ещё проще. Мы пришли к милиционеру товарищу Валигуре, разбудили его. Он вышел заспанный, в шлёпанцах на босу ногу, но в кителе, в галифе и даже в фуражке.

Посмотрел и сказал:

— Ага, понятно. Зайдите в хату.

Мы зашли. Товарищ Валигура сел за стол и стал писать протокол. Писал он долго, часто останавливался и, склонив голову набок и поглядывая искоса на написанное, перечитывал. Наконец сказал:

— Свидетели, распишитесь, пожалуйста. Вот тут, — и ткнул пальцем, глядя на нас.

Мы с Кукурузо покраснели. Нам никогда в жизни не приходилось расписываться.

— Давай-давай, — сказал дед, расписался и передал ручку мне.

Я кривыми буквами нацарапал свою фамилию и передал ручку Кукурузо. Он лихо расписался, даже ловкий хвостик в конце поставил — совсем как взрослый. Я сразу же пожалел, что сам этого не сделал, — мне стало стыдно за свою детскую подпись.

Товарищ Валигура улыбнулся и похлопал Кукурузо по плечу:

— Молодец. Хорошо расписываешься…

Потом сказал:

— Спасибо вам, товарищи.

И по очереди пожал руки деду и нам.

И мы ушли.

А Кныш остался…

Я шёл и думал:

«Ну вот всё и кончилось. Какие же мы всё-таки герои! Задержали настоящего браконьера. Ну, не совсем, может, сами, но без нас ничего бы не было. Это точно. Вот теперь исполнилось то, о чём мы так долго мечтали. Мы можем стать героями на всё село, а то и район, а может, даже на всю область. И в газете о нас могут рассказать, и по радио. А по телевизору что — нет? И Гребенючка будет смотреть на меня сияющими глазами, счастливая тем, что знакома со мной. А Карафолька будет плакать от зависти в углу, давясь своими пятёрками… И люди только и будут говорить друг другу шёпотом: „Вон пошли хлопцы… Те самые… Герои!“».

Но… ничего этого, к сожалению, не будет. Потому что Кукурузо не хочет, чтобы кто-то знал про остров, про то, как он был Робинзоном, и всё остальное. И потому нельзя ничего рассказывать. Он и деда просил, и товарища Валигуру, чтоб всё это осталось тайной.

Таким образом, снова надо пропадать в неизвестности.

Эх-хе-хе!

В тот же самый день вечером Робинзон Кукурузо окончательно перебирался с необитаемого острова имени Переэкзаменовки на «Большую землю».

Оркестры не играли, журналисты не щёлкали фотоаппаратами, тысячи людей не толпились с букетами цветов на берегу, встречая героя.

Было тихо.

Только изредка лаяли в селе собаки да квакали в камышах лягушки.

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯ, ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ

Прошло лето, пролетели беззаботные каникулы, и вот опять парта, опять каждые сорок пять минут звонок, опять: «Кто не приготовил домашнего задания, поднимите руку!», «Иди к доске!», «Выйди из класса!..». Будничная школьная жизнь прежнего пятого, нынешнего шестого «Б».

Я сижу на своём обычном месте у окна, смотрю, как гоняет по двору школьный пёс Собакевич, и вспоминаю все события прошедшего лета: остров, Кныша, юных следопытов…

И уже не впервые думаю я: «Неужели всё-таки случайно попал Кукурузо именно на тот остров, возле которого браконьерствовал Кныш? Что-то очень странное и счастливое стечение обстоятельств».

Я уже спрашивал его об этом. Но он не признаётся, только посмеивается. Но я почему-то уверен, что не случайно. Скорее всего, в то время, когда я был в Киеве, он выследил Кныша и уже тогда придумал «бежать» на остров. Вот Кукурузо! Вот хитрюга!

Неожиданно мысли мои прерывает голос Галины Сидоровны:

— Рень, к доске!

И я чувствую, как мой правый локоть подпрыгивает вверх, — это встаёт, подымая крышку парты, мой сосед. Мой сосед и друг Кукурузо, Да-да, он выдержал переэкзаменовку (а что же вы думаете!) и тоже перешёл в шестой класс.

О, то были очень напряжённые дни, после возвращения с острова.

Вначале я только ходил под окнами у Реней и на всех цыкал. На Полкана «Цыц!» — не гавкай. На корову Контрибуцию «Цыц!» — не мукай. На свинью Манюню «Цыц!» — не хрюкай. Следил, чтобы никто не мешал готовиться моему другу.

А потом я убедил его, что лучше готовиться вдвоём, что мне это тоже необходимо, потому что я ничего не знаю.

Сначала он отнекивался: «Не надо мне твоих жертв!» Но я сказал: «Так ты что — хочешь быть лучше меня? Хочешь всё знать, а я, значит, оставайся дураком неграмотным? Это нечестно, это не по-товарищески!» И он вынужден был согласиться.