Торговая МИФтерия

В данном случае возможностей для пятого шага не предвиделось, зато первый шаг уже был определен. Кто-то пытался нагреть Скива на приличную сумму в надежде, что он заплатит или начнет безнадежно оправдываться перед лицом вполне «обоснованных» обвинений. Несмываемое пятно на репутации было самым меньшим из того, что в данной ситуации грозило Скиву. А вот вероятность того, что ему все-таки придется выплатить Пассажу немыслимую сумму и, возможно, даже пойти под суд по обвинению в мошенничестве, казалась вполне реальной. Мне оба варианта представлялись чудовищными и неприемлемыми. Деньги, конечно, всегда можно компенсировать, хотя, как ни прискорбно признать, мне тяжело расставаться даже с медным грошом. Если вы по-настоящему бережливы, нет нужды искать, где подзаработать деньжат. Они сами работают на вас и приносят вам прибыль.

А вот репутацию восстановить практически невозможно. На нашем уровне (парень находится в самом начале своей учебы на волшебника, а я в данное время лишен магических возможностей) то, что люди думают о тебе, ничуть не менее важно, чем то, чего ты достиг на самом деле. Более того, хорошая репутация в глазах окружающих может сослужить более полезную службу, нежели реальные достижения. Если распространится слух, что Скив – настоящий «кидала», никакие чудеса и свершения в будущем ему уже не помогут.

Шаг второй подразумевал анализ ситуации. И мы проследовали в Пассаж за огромной, лавинообразной толпой.

Едва мы переступили порог, нас сразу же оглушила грандиозная волна звуков. А я-то думал, что на Базаре шумно! Сквозь звуковой поток приходилось пробираться, как сквозь горную лавину. Мои уши, торчащие своеобразными треугольниками с обеих сторон головы и, как мне кажется, являющиеся одной из самых привлекательных особенностей моей внешности, гораздо более чувствительны, нежели уши тролля или пентюха.

Маша и Корреш непроизвольно сжались под чудовищным натиском шума. Мне он тоже был крайне неприятен, но я скорее соглашусь, чтобы меня обскоблили кухонным ножом, чем продемонстрирую свою слабость на публике. И только мысль о репутации закаленного и непреклонного исследователя удержала меня от того, чтобы тут же извлечь мой новенький И-Скакун и отлететь отсюда куда-нибудь подальше, в какой-нибудь миленький тихенький ураганчик, в котором можно было бы отдохнуть от этого кошмара.

– Может быть, уйдем? – прокричал Корреш.

– Держись, держись, дружище!

Плывя над нашими головами, Маша что-то нащупывала у себя на поясе. Внезапно шум уменьшился до вполне выносимого предела. Конечно, я продолжал слышать музыку, шаги и болтовню тысячи голосов, но впечатление, что у тебя в голове грохочет большая группа «тяжелого металла», явно прошло.

– Конус тишины, – объяснила Маша, указывая на треугольный золотистый талисман, свисающий с ленточки оранжевого шифона. – Купила за гроши, но он оказался очень полезным.

Я немного потряс головой, чтобы прийти в себя от возникшего контраста, и вынужден был согласиться с Машей. Облегчение от наступившей относительной тишины позволило мне немного трезвее и внимательнее оглядеть окружавшую местность.

Если поначалу я не мог поверить, что здесь можно оставить четверть миллиона золотых, то очень скоро переменил свое мнение. Пассаж напомнил мне Базар, но был гораздо чище, источал меньше разнообразных ароматов и в нем было прохладнее, гораздо прохладнее. Пока мы пробирались среди грандиозных орд покупателей, в основном женского пола, холодный ветерок время от времени обдувал мне шею. Огромное большинство посетителей казались чрезмерно возбужденными и озабоченными, а некоторые вызывали просто ужас: они бродили словно зомби, с темными кругами под глазами, их неудержимо притягивали к себе яркие огни множества мелких магазинчиков, размещенных здесь.

Я видел нескольких таких несчастных и на Базаре. Это шопоголики. Некоторые из них находились на последней стадии заболевания: судорожно трясущиеся руки сжимали холщовые сумки или сетки; бедняги уже не испытывали никакого удовольствия от того, чем занимались, но чувствовали лишь мучительную патологическую потребность в покупках. Где же их друзья? Разве могут настоящие друзья позволить другу запокупаться до смерти.

Перед нами простирался длинный проспект, по обе стороны плотно забитый магазинчиками, располагавшимися по вертикали галереями на три уровня вверх под сводчатой крышей, поддерживаемой толстыми резными балками, на которых сидели разнообразные птицы и прыгали ящерицы. Их щебет, воркование и чириканье вносили значительную лепту во всеобщую какофонию. Конца проспекту не было видно. Казалось, он уходил в бесконечность.

Картока мы нашли без особого труда. Сверху звучала бойкая мелодия в быстром темпе, с которой соревновались местные группы, и все это создавало оглушительный контрапункт с воплями и криками покупателей, лезших по головам друг друга только ради того, чтобы заполучить пестрые куртки и шали, которые, кажется, были здесь главным предметом спроса. Маша бросила на прилавок тоскующий взгляд, однако все-таки удержалась и прошла мимо.