Торговец пушками

Теперь язык вовсю обрабатывал ротовую полость, пробегаясь по деснам, из-за чего губы собрались в трубочку так, что на мгновение я даже испугался, не собираются ли меня поцеловать. Особой взаимности я не испытывал.

– Где я?

С мазохистским удовлетворением я отметил болезненный клекот в своем голосе.

– Ага, – сказало лицо.

Наверное, будь у него достаточно кожи, оно улыбнулось бы. Но вместо этого лицо исчезло. Скрипнула дверь.

– Он очнулся, – громко сказал все тот же голос.

Дверь осталась открытой. Это могло означать лишь одно: тот, кто контролирует комнату, контролирует и коридор. Если, конечно, за дверью находился коридор. С тем же успехом там мог находиться и трап, ведущий в космический корабль. Или из него. Возможно, я лежал внутри звездолета, готового взлететь, и через несколько секунд Земля останется далеко-далеко позади.

Шаги. Две пары ног. Одна на резине, другая на коже. Жесткий пол. Кожаные шаги медленнее. Кожаный здесь главный. Резиновый на подхвате: придерживает дверь, давая пройти Кожаному. Резиновый – это лицо. Резиновое Лицо. Легко запомнить.

– Мистер Лэнг?

Кожаный остановился у кровати. Если это была кровать. Я лежал с закрытыми глазами, брови чуть сдвинуты, изображая боль.

– Как вы себя чувствуете?

Американец. Что-то больно много американцев в моей жизни за последнее время. Видимо, таков нынче обменный курс.

Кожаный двинулся вокруг кровати – я слышал хруст песчинок под ботинками. Пахнет лосьоном после бритья. Чересчур резко. Если мы станем друзьями, обязательно посоветую ему сменить парфюм. Но не сейчас.

– В детстве мне всегда хотелось иметь мотоцикл, – сказал голос. – И обязательно «харлей». Но мой старик объявил, что мотоциклы слишком опасны. И когда я научился водить, то в первый же год четырежды разбил машину, назло ему. Он был порядочным мудаком, мой старик.

Время шло. И я ничего не мог с этим поделать.

– По-моему, у меня сломана шея, – прохрипел я. Глаза я по-прежнему держал закрытыми, и хрип получился очень даже натуральный.

– Да? Очень жаль. Расскажите-ка лучше о себе, мистер Лэнг. Кто вы? Чем занимаетесь? В кино ходить любите? А книги? С королевой когда-нибудь чаевничали? Поговорите со мной.

Я выждал, пока ботинки отвернутся, и медленно открыл глаза. Он был вне поле зрения, так что я сосредоточился на потолке.

– Вы доктор?

– Нет, Лэнг, я не доктор. Уж кто-кто, но не доктор, это точно. Я просто сучий потрох – вот кто я такой.

Откуда-то из глубины комнаты донесся ехидный смешок, и я догадался, что Резиновое Лицо все так и торчит у двери.

– Прошу прощения?

– Сучий потрох. Вот кто я такой. Такая уж у меня работа. Да и жизнь у меня такая. Но давайте-ка лучше поговорим о вас.

– Мне нужен доктор, – сказал я. – Моя шея... К глазам подступили слезы, сдерживать их я не стал. Чуток посопел, чуток покашлял – в общем, устроил эдакое веселенькое шоу.

– Хотите знать правду? – сказал голос. – Мне глубоко насрать на вашу шею.

Я твердо решил не советовать ему насчет лосьона. Никогда в жизни.

– Меня интересует совсем другое, – продолжал голос. – Много-много чего другого.

А слезы все подступали.

– Послушайте, я не знаю, кто вы такой и где я нахожусь...

Я замолчал, попытавшись приподнять голову.

– Исчезни, Риччи, – приказал голос. – Пойди проветрись.

Со стороны двери послышался хрюк, и два ботинка покинули комнату. Оставалось предположить, что Риччи удалился вместе с ними.

– А теперь слушайте сюда, мистер Лэнг. Вам вовсе не надо знать, кто я такой и тем более где вы находитесь. Расклад следующий: я спрашиваю, вы отвечаете. А не наоборот. Ясно?

– Но...

– Вы что, не слышали, что я сказал?

Передо мной вдруг возникло совсем другое лицо. Гладкая, выскобленная кожа и волосы, как у Полли. Мягкие и чистые, они были расчесаны до какого-то нелепого совершенства. На вид что-то около сорока, и, вероятнее всего, по два часа в день он проводит на велотренажере. Ему подходило только одно определение. «Ухоженный». Он тщательно осмотрел меня, и, судя по тому, как взгляд его завис над моим подбородком, я догадался, что там у меня довольно впечатляющая рана. Это меня слегка приободрило: шрамы – очень полезная штука, когда нужно, чтобы лед тронулся. Наконец наши взгляды встретились, но и только. Никаких искр взаимного понимания между нами не проскочило.

– Ну ладно, – сказал он и отодвинулся от меня.

Похоже, было раннее утро. Он только что побрился. Единственное оправдание столь резкому благоуханию парфюма.

– Вы встречались с Вульфом, – сказал Ухоженный. – И с его безумной дочерью.

– Да.

Пауза. Я знал, что угодил ему своим ответом, поскольку улыбка слегка нарушила ритм его дыхания. Начни я все отрицать – мол, вы ошиблись номером, моя не говори английски, – и он тотчас дотумкал бы, что я с ним играю. Ну а начни я колоться – глядишь, он и примет меня за придурка. В конце концов, все факты свидетельствовали именно об этом.

– Ладно. Так. А не поделитесь, о чем вы с ними толковали?

– Ну, – я сосредоточенно наморщил лоб, – он спрашивал меня про службу в армии. Я, кстати, служил в армии.

– Охренеть. Так он уже знал или это вы ему сообщили?

Еще одна свежая мысль придурка.