Торговец пушками

Еще один «дипломат» пристроился позади нас, набитый Карлами. Карлами с очень могучими шеями. Похоже, им зачем-то позарез понадобился мой «вальтер», так что я вручил его им.

– Кажется, я догадываюсь, что вы хотели сказать, мистер Барнс, и принимаю это как комплимент.

– Да мне насрать, мистер Лэнг, что вы там принимаете. Глубоко насрать! – Он посмотрел в боковое окошко. – Господи, сколько же дерьма приходится разгребать!

О’Нил, прокашлявшись, повернулся к нам:

– Мистер Барнс хотел сказать, Лэнг, что вы влезли в операцию, чрезвычайно значительную по степени сложности. Здесь задействованы такие нити, о которых вы и понятия не имеете. И тем не менее своими действиями вы крайне усложнили нам все дело. – О’Нил рисковал, вставляя это свое «нам», но Барнс оставил его оплошность безнаказанной. – Мне кажется, я могу быть с вами откровенным…

– Да пошли вы! – перебил его я. О’Нил слегка порозовел. – Сейчас меня волнует лишь одно – безопасность Сары Вульф. Все остальное для меня – просто гарнир.

Барнс снова посмотрел в окошко.

– Шли бы вы домой, Дик, – сказал он. Возникла небольшая заминка. О’Нил обиженно сопел. Его отправляли в постель без сладкого, несмотря на примерное поведение.

– Я думаю…

– Я сказал – идите домой. Я вам позвоню. Никто не двинулся с места. Покуда Майк, перегнувшись, не дотянулся до ручки и не открыл дверцу. О’Нилу ничего не оставалось, как подчиниться.

– Что ж, прощайте, Дик, – сказал я. – Нет таких слов, чтобы выразить, как мне было приятно. Надеюсь, помянете меня добрым словом, когда будете смотреть, как мой труп вылавливают из реки.

Вытянув за собой портфель, О’Нил хлопнул дверцей и, не оглядываясь, побрел вверх по ступенькам моста.

– Прогуляемся, Лэнг.

Я даже не успел ответить, а Барнс уже выбрался из машины и не спеша зашагал вниз по набережной. Взглянув в зеркало, я поймал взгляд Майка.

– Замечательный человек, – вздохнул я.

Майк повернул голову, наблюдая за удаляющимся Барнсом, затем снова посмотрел в зеркало. Я взялся за ручку дверцы, но вылезать не спешил.

– Будьте осторожней. – В голосе Майка не было радости. Ни намека.

– С чем конкретно?

Он слегка вжал голову в плечи и прикрыл рукой рот, чтобы никто не смог прочесть по движению губ, о чем он говорит:

– Я не знаю. Богом клянусь, не знаю. Но от всего этого очень сильно воняет…

Звук захлопнувшихся автомобильных дверей заставил его замолчать. Я коснулся его плеча:

– Спасибо.

И выбрался наружу. Парочка Карлов приблизилась к машине с обеих сторон. Оба застыли, раздувая на меня свои шеи. Барнс стоял ярдах в двадцати, дожидаясь, пока я нагоню его.

– Честно говоря, я предпочитаю Лондон ночью, – сказал он, когда мы зашагали в ногу.

– Я тоже. Река очень красивая.

– Да бросьте вы. Я предпочитаю Лондон ночью, потому что ночью его почти не видно.

Я рассмеялся, но тут же замолчал, сообразив, что Барнс не шутит. В его взгляде читалась неприкрытая злоба, и до меня вдруг дошло: а ведь не исключено, что в Лондон его сослали в наказание за какие-нибудь грешки. И вот теперь бедолага вынужден торчать здесь, ежедневно страдая от жгучей душевной боли и вымещая злость на моем родном городе.

Мои размышления прервал Барнс:

– О’Нил говорил, что у вас возникла своя маленькая теория. Некая мыслишка, которую вы никак не можете выбросить из головы. Это так?

– Именно.

– Может, поделитесь со мной?

Особых причин отказывать ему у меня не было, так что я еще раз повторил речь, произнесенную перед О’Нилом в «Шале», прибавив чуток в одном месте, чуток убавив – в другом. Барнс слушал, не выказывая особого интереса, а под конец даже вздохнул. Долгим таким, усталым вздохом, словно хотел сказать: «Господи, ну и что же прикажете мне с вами теперь делать?»

– Откровенно говоря, – добавил я, не желая, чтобы у него остались хоть какие-то сомнения насчет моих чувств, – я думаю, вы просто опасная, лживая, продажная мушиная какашка девятидневной давности. И я с удовольствием прихлопнул бы вас прямо здесь, но, боюсь, положение Сары от этого только ухудшится.

Однако даже эти слова, похоже, не слишком его задели.

– Вот как, – спокойно сказал Барнс. – Теперь насчет того, что вы только что наговорили.

– А что насчет этого?

– Разумеется, вы все это изложили на бумаге? А копии рассовали по конвертам и передали своему адвокату, в банк, вашей матери и английской королеве? И вскрыть только в случае вашей смерти? Я прав?

– Естественно. У нас, кстати, еще и телевидение имеется, если вы не в курсе.

– Ну, тут бы я поспорил. Сигарету?

Он вытащил пачку «Мальборо» и предложил мне. Какое-то время мы курили на пару, и я даже подумал, как это все-таки странно, когда двое людей, до смерти ненавидящих друг друга, могут, посасывая тлеющие бумажки, вступать в совершенно нормальный акт общения.

Барнс, прислонившись к балюстраде, смотрел на темную гладь Темзы. Я держался чуть позади – на всякий случай, а то вся эта дружба может зайти слишком далеко.