Торговец пушками

«Завтра – пробная репетиция, – сказал вчера Франциско. – Делайте все на средней, даже на малой скорости. Если возникнет проблема или хотя бы намек на проблему, остановитесь и еще раз все перепроверьте. Генеральную репетицию – в полном темпе и с лыжной палкой вместо ружья – проведем послезавтра. Завтра же – просто попробуем».

Команда состояла из меня, Бернарда и Хьюго. Латифа оставалась в резерве – которым, как мы все надеялись, воспользоваться не придется, так как она не умела кататься на лыжах. Как, впрочем, и Дёрк – в Голландии найдется не много холмов выше сигаретной пачки. Но голландец заплатил за свой отпуск, а кроме того, договорился с фотокорреспондентом, который должен запечатлеть измученного заботами государственного деятеля на отдыхе, – и вообще будь он трижды проклят, если хотя бы не попробует.

Мы наблюдали, как Дёрк и Рона берут напрокат снаряжение, что-то бурча себе под нос и притопывая лыжными ботинками; потом мы наблюдали, как они тащатся вверх по склону «для малышей», то и дело останавливаясь, чтобы восхититься чудесными видами и заодно поправить сбрую; далее мы наблюдали, как Рона примеривается, готовая устремиться вниз, а Дёрк находит сто пятьдесят причин, чтобы не двигаться с места. И когда у нас уже начало зудеть во всех местах оттого, что приходится так долго торчать без дела на одном месте, мы, наконец, узрели, как заместитель министра финансов Голландии с побледневшим от напряжения лицом скатывается футов на десять вниз по склону и тяжело плюхается на задницу.

Мы с Бернардом переглянулись. Впервые за все время, прошедшее с нашего приезда. Мне даже пришлось отвернуться и почесать колено.

Когда же я снова взглянул на Дёрка, он тоже смеялся. Это был смех, в котором так и читалось: «Посмотрите на меня! Я – свихнувшийся от адреналина фанат бешеных скоростей. Я жажду опасности так же, как другие мужчины жаждут вина и женщин. Я готов идти на любой риск, и по справедливости меня давно уже не должно быть в живых. Я живу временем, взятым взаймы».

Они повторили упражнение трижды, каждый раз взбираясь на фут выше прежнего. Но вскоре ожирение взяло верх над Дёрком, и они решили прерваться на обед. Покуда супруги ковыляли по снегу в направлении кафе, я повернулся к горе – взглянуть, как там дела у дочурок. Мне надо было оценить, насколько хорошо те стоят на лыжах и, соответственно, насколько далеко от папы с мамой они могут уйти в обычный день. Я рассуждал так: окажись дочки неловкими и неуклюжими, они непременно будут болтаться где-нибудь у покатых спусков, в пределах родительской досягаемости. Ну а будь от девчонок хоть какой-то толк и если они и вправду ненавидят Дёрка с Роной хотя бы вполовину того, как мне показалось, то сейчас они наверняка уже где-нибудь в Венгрии.

Признаков их присутствия я не обнаружил и уже собирался повернуть обратно, как мое внимание привлек силуэт на гребне прямо надо мной. Человек всматривался в долину и находился слишком далеко, чтобы я мог разглядеть черты его лица. Но все равно он до абсурда бросался в глаза. И не потому, что был без лыж, без палок, без ботинок, без очков и даже без шерстяной шапочки.

Что делало его заметным – так это коричневый плащ, купленный по рекламному объявлению с последней страницы «Санди экспресс».

2

Какая ночь! Как будто день больной.

Шекспир. «Венецианский купец»

– Кто спускает курок? Соломону пришлось ждать ответа.

На самом деле ему приходилось ждать каждого моего ответа, поскольку я выписывал круги по катку, а Соломон стоял в сторонке. На очередной круг мне требовалось примерно полминуты, так что простора для раздражения у Соломона было предостаточно. И не то чтобы я нуждался в огромном просторе – ну, вы понимаете. Дайте мне малюсенький-премалюсенький просторчик – и я доведу до белого каления кого угодно.

– Ты имеешь в виду метафорический курок? – спросил я, проносясь мимо.

На секунду я обернулся. Соломон улыбнулся, чуть задрав подбородок, – словно гордый родитель, во всем потакающий своему чаду, – а затем вновь вернулся к партии в кёрлинг, за которой якобы наблюдал все это время.

Еще круг. Динамики надрывались живенькой швейцарской «ум-ца-ца».

– Я имею в виду курок, курок, сэр. Настоящий…

– Я спускаю.

И я снова был далеко.

Надо сказать, я определенно втягивался в эти фигурно-коньковые кренделя. Я даже попытался подражать повороту с перехлестом ног, как это делала юная немочка впереди, и получилось довольно-таки неплохо. Мне даже почти удавалось держаться с ней вровень, что чертовски согревало душу. Немочке было что-то около шести.

– А винтовка?

Опять Соломон. Он говорил, сложив руки перед ртом – точно согревал дыханием.

На сей раз ждать ответа ему пришлось дольше, так как я брякнулся на лед в дальнем конце катка, и на пару секунд мне даже удалось убедить себя, что у меня перелом таза. Но я ошибся. А жаль. Это разом решило бы все проблемы.

Наконец я кое-как доковылял до Соломона.

– Прибудет завтра.