Торговец пушками

Если вам когда-либо доводилось проходить подготовку по военной теории, то, вероятно, вам читали лекцию о том, что называется «петлей Бойда». Был такой малый, потративший кучу времени на изучение воздушных боев во время войны в Корее. Бойд анализировал типовые схемы «событийных цепочек» — или, говоря языком дилетантов, «цепочек событий», — пытаясь понять, как это пилоту А удалось сбить пилота Б, как себя после этого чувствовал пилот Б и кто из этих двоих накануне завтракал рыбой с рисом. В основе теории Бойда лежало, на мой взгляд, крайне поверхностное наблюдение, выражавшееся в том, что, когда пилот А совершал то или иное действие, пилот Б реагировал на него; А делал что-то еще, Б реагировал снова и т. д. и т. п. В результате получалась своеобразная петля из действий и ответных реакций. Или «петля Бойда». «Если разобраться — классная, похоже, штука», — наверняка подумаете вы. Однако момент истины, своего рода «эврика» Бойда, благодаря которой имя его и по сей день на слуху практически во всех военных академиях мира, настал тогда, когда до Бойда вдруг дошло, что если пилот Б может сделать сразу два дела за тот промежуток времени, что ему обычно требуется на одно, он как бы попадает «внутрь петли» и правые силы торжествуют.

«Теория Лэнга» — фактически означающая то же самое, если говорить о цене вопроса — заключается в том, чтобы успеть еще разок врезать в морду противнику раньше, чем тот сумеет отбить удар.

Я подошел к «форду» сзади, со стороны водителя, и, остановившись, принялся осматривать дом Вульфа. Человек в «форде» не глядел на меня. Чего бы он никогда не сделал, будь он обыкновенным штатским, так как обыкновенные штатские обязательно смотрят на других людей, когда им нечем заняться. Наклонившись, я постучал в окошко. Человек повернулся и посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом. Мало-помалу пристальность сошла на нет, но я видел, что он не узнал меня. Ему было за сорок, и он явно был не дурак выпить.

— Вы — Рот? — рявкнул я, изо всех сил стараясь подражать американскому акценту. Получилось почти похоже, хотя это всего лишь мое личное мнение.

Он отрицательно покачал головой. Я продолжал:

— Рот был здесь?

— Да кто, на хрен, такой этот Рот?

Я ожидал, что он окажется американцем, но произношение у него было в высшей степени лондонским.

— Вот дерьмо! — ругнулся я, выпрямляясь и вновь переводя взгляд на дом.

— А вы кто?

— Дэллоуэй, — ответил я, неодобрительно хмуря брови. — Вас разве не предупредили обо мне? (Он снова покачал головой.) Вы что, отлучались из машины? Пропустили вызов? — Я пёр напролом, давя темпом и громкостью, и человек в «форде» растерялся. — Что, и новости не слышали? Газету хотя бы почитали, черт бы вас побрал?! Три трупа, причем Лэнга среди них нет. (Он уставился на меня.) Вот дерьмо! — повторил я. На тот случай, если он не расслышал в первый раз.

— И что дальше?

Сигару для мистера Лэнга. Я сделал его! Некоторое время я задумчиво покусывал губы, но все же решил рискнуть:

— Вы здесь один?

Он кивнул в сторону дома:

— Микки внутри. — Посмотрел на часы. — Мы сменимся с ним через десять минут.

— Сменитесь прямо сейчас. Мне нужно войти. Кто-нибудь появлялся?

— Нет.

— А телефон?

— Один звонок. Женский голос, около часа назад. Спрашивал Сару.

— Ясно. Пошли.

Все, я внутри его «петли Бойда» — в этом не было никаких сомнений. Удивительно, что можно сделать с человеком, если грамотно взять первую ноту. Он выбрался из машины, страстно желая продемонстрировать, как быстро он умеет выбираться из машин, и держался рядом, пока я уверенно шагал к дому. Я достал из кармана ключи от своей квартиры, но тут же велел себе остановиться.

— Надеюсь, вы договорились о стуке? — спросил я, когда мы достигли входной двери.

— Чего?

Я раздраженно закатил глаза:

— О стуке. Об условном сигнале. Очень не хочется, чтобы Микки продырявил мне брюхо, когда мы войдем в эту чертову дверь.

— Нет, мы просто… В смысле, обычно я просто кричу: «Микки!»

— Надо же! Клево! И кто ж из вас такой умный? — Я специально хватил через край, пытаясь заставить его ощетиниться, чтобы он еще охотнее демонстрировал свою полезность. — Давай!

Он прижался губами к щели для газет и прохрипел:

— Микки. — Затем покосился на меня, словно извиняясь, и добавил: — Это я.

— Ага, теперь ясно, — ухмыльнулся я. — Это чтоб он понял, что это ты. Круто.

После небольшой паузы послышался щелчок дверного замка, и я решительно шагнул внутрь.

На Микки я старался не смотреть, чтоб до него сразу же дошло, что он здесь никто. Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы сказать: ему тоже за сорок и он тощий как жердь. На нем были кожаные полуперчатки и револьвер. Ну и наверное, еще что-то там из одежды, — видимо, я просто не обратил на это внимания.