Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца

Мы еще поболтали о том о сем, потом он ушел, и, ласково распрощавшись со Стеф, я последовал его примеру и вышел на улицу. Я направился к реке и перегнулся через парапет, рассматривая обломки ящиков из-под апельсинов, использованные презервативы, мертвых чаек и все прочее, что несет наша грязная Темза. В действительности у меня создалось впечатление, что Риордан меня предупреждал. В этом, может быть, заключалась его тактика продажи, но кто мог ему сообщить, что я занимаюсь сбором сведений? Сам я никогда не говорил ему об этом, а единственными нашими общими знакомыми были Вероника и Рикки Килмэрри, уехавшие к чужим берегам. К тому же они были связаны клятвой молчания, даваемой в нашем заведении. Документ, можно сказать, подписывался кровью. Я не любил всего этого. Я начинал чувствовать, что не могу переварить подобное — признак, свидетельствующий о том, что в моем организме не все в порядке.

Я думаю, что не существует на земле более слабого типа, об этом я смог бы узнать, если бы занялся астрологией или расшифровкой каббалистических знаков. Что-то каким-то образом принимало странный поворот. А чувство несварения я унаследовал от своего предка, неуемного монарха. Самое время подумать о причинах провала.

Так как я знал, что мне нечего делать в конторе, то у меня было время для размышлений. Я решил вернуться домой, расслабиться и немного пораскинуть мозгами. Я сел в такси и указал шоферу адрес, велев воспользоваться дорогой, которая проходит не ближе километра от бастионов VI Пи-Эн. (Для любознательных эта криптограмма означает Нейтральные страны и Страны неприсоединившиеся, воздавшие тайную сферу операций. Идея Руперта Генри Квина.) Это было несколько дороговато, но стоило затрат, ибо я избегал яростных пиканий моего холерического шефа.

Моя квартира была в Хэмпстеде, в четырнадцатиэтажном доме, с одной квартирой на этаже. Моя — на самом верху, иначе говоря, у меня из квартиры самый прекрасный вид, но и самый долгий путь за почтой или молоком.

Типично лондонский дом, открытый всем ветрам. Наша улочка не из тех, что печатаются на брошюрах о Лондоне, а из типичных для Хэмпстеда. Ветхий дом викторианского стиля, с портиком, поддерживаемый двумя псевдокоринфскими колоннами. Владелец дома выкрасил его двери в зеленовато-оливковый цвет с кремовым обрамлением, пытаясь таким образом привлечь новых и богатых жильцов.

Со стола в вестибюле я взял письмо и начал долгий подъем, ведущий к нескольким квадратным метрам по баснословной цене, числящимся моим жильем. Послание было из министерства социальной защиты, и, естественно, в нем был вопрос о моих доходах. Я весь был поглощен расчетами — я им должен, или, может быть, они мне, — когда, слегка запыхавшись, оказался перед дверью своей квартиры.

Мне не потребовалось много времени, чтобы выбрать нужный ключ в огромной связке и открыть сверхсложный замок, способный задержать незадачливого грабителя на пару минут. Я вошел в гостиную, продолжая взвешивать свои шансы на получение пособия. Там, куда меня посылали, я научился осторожно входить в комнату. Предупреждали, что за моей спиной не должно быть света, нельзя резко открывать дверь, нужно входить согнувшись пополам и таким образом не превращать себя в крупную мишень, быстро перемещаться, не зажигая света. Но все это невозможно выполнить одновременно, тем более чувствуя себя идиотом, если действовать подобным образом в пустой квартире. Вот почему я был уже посередине комнаты, продолжая читать характерный министерский шрифт и расшифровывать неясный жаргон, когда услышал команду:

— Руки вверх.

Письмо выпало из рук, когда я оборачивался. В кожаном отделанном кнопками кресле развалился загорелый крестьянского вида мускулистый блондин с облегченным револьвером «Смит энд Вессон», направленным прямо мне в живот. По тому, как он фамильярно обращался с оружием, я понял, что он знает, что делает. Мой живот свело судорогой, я почувствовал, что у меня затряслись колени, что из моего давнего опыта означало все нарастающий страх. Такой долгожданный палач наконец-то пришел.

— Успокойтесь, — сказал человек, но черная дыра его пистолета продолжала глядеть мне в сердце. Он отпил глоток коньяка из стаканчика, ему хватило ума налить его туда. Может быть, это всего лишь грабитель, застуканный на месте? Будь это так, он собрал бы все то, что смог унести, включая и его ужасный револьвер. У этого здоровяка-убийцы была внешность фермерского сына, а старая спортивная твидовая куртка на нем усиливала это впечатление.