Торговец забвением

— Я не слишком часто покупаю выпивку в барах, дорогой, — вздохнув, заметила она. — А вот Джек… напротив.

Так что по зрелом размышлении, в том, что касалось выпивки, Окни можно было назвать даже расточительным, вот только щедрость у него маскировалась несколько странными манерами. Да и вообще, как я заметил позже тем же днем, злонамеренностью его манеры не отличались. Такого рода поведение характерно для отпрысков из крайне замкнутых и необщительных семей. Возможно, он даже был бы удивлен, узнав, что от этих его выходок Флору просто бросает в дрожь.

Бесстрастно взирая на меня, Окни пригубил джин.

— Вы в лошадях разбираетесь? — спросил он.

Я уже собрался было сказать «относительно», но Флора и слышать не желала ни о каком самоуничижении с моей стороны, к тому же ей хотелось приятно поразить Окни.

— Ну конечно, разбирается, Окни, дорогой! Его мать — величайший знаток верховой охоты с собаками, а отец был полковником и выдающимся любителем-наездником своего времени. А дед тоже был полковником и однажды почти что выиграл «Гранд нэшнл».

В глазах Окни блеснул и тут же погас слабый огонек, из чего я с некоторым удивлением сделал вывод, что он, должно быть, не лишен чувства юмора.

— Да, Флора, — сказал он. — Безупречные рекомендации.

— О… — Она тут же умолкла, подозревая, что сказала что-то не то, щеки у носа немного порозовели. И с самым несчастным видом уставилась в свой бокал.

— Бризи Палм, — сказал Окни, не обращая внимания на эту ее реакцию, — отпрыск Дезерт Палм <В дословном переводе — Пальма в Пустыне>, который в свою очередь родился от Бризи Сити <В дословном переводе — Город на Ветру.>, а тот — от Дроти Сити <В дословном переводе — Город, Продуваемый Сквозняками>, который доводился единоутробным братом самому Голденбургу, чей отец выиграл во Франции Arc de Triomphe <Триумфальная Арка (фр)>. Ну вы, разумеется, знаете.

Он сделал паузу, словно ожидая комментариев. И я послушно заметил:

— Очень многообещающее происхождение, — подобная фраза уместна во многих случаях, в том числе и для маскировки полного незнания всех вышеперечисленных лошадей и их достоинств.

Он важно кивнул.

— Ясное дело, американская кровь. Дроти Сити получен от Чикаго Лейк <В дословном переводе — Чикагское Озеро.> на конезаводе под Мичиганом. Хорошие, сильные, выносливые лошади. Нет, сам я, конечно, никогда не видел Дроти Сити, но беседовал с людьми, которые наблюдали его в деле. Я всегда говорил: самое лучшее — это помесь американских и английских кровей.

— И, без сомнения, были правы, — вставил я.

Еще в течение нескольких минут Окни распространялся на тему происхождения Бризи Палм, а я время от времени вставлял в этот поток краткие, но уместные фразы. И вскоре заметил, что Флора прямо на глазах начала успокаиваться и расслабляться.

Однако весь этот достигнутый ею прогресс пошел насмарку, когда из дамской комнаты, попудрив там носик, явилась та самая женщина, на которой Окни не был женат. И смущение, испытываемое Флорой в обществе Окни, удвоилось при появлении этой дамы.

Она была на шесть дюймов выше, на шесть дюймов стройней и приблизительно лет на шесть моложе Флоры. Кроме того, у нее были совершенно потрясающие огромные серые глаза, длинная тонкая шея и шикарный макияж. Одета она была примерно в том же роде, что и Флора, но с куда большим шиком и элегантностью: пошитый на заказ костюм, еще более дорогие туфли, маленькая фетровая шляпка, сдвинутая набок под должным углом. Зрелая, элегантная, утонченная, словом — совершенно сногсшибательная женщина.

Слов нет, рядом с ней Флора выглядела жалкой коротышкой. Я обнял ее за плечи — на секунду показалось, что она сейчас заплачет.

— Флора, — сказал Окни, — вы, кажется, знакомы с Изабеллой… Изабелла, дорогая, это приятель Флоры… э-э… как вы сказали, его имя?

Я сообщил. Он в свою очередь сообщил Изабелле. Мы с Изабеллой обменялись сдержанными приветственными улыбками, и Окни вернулся к описанию достоинств американских предков своего скакуна.

Скачки тем временем шли своим чередом, первый, второй, третий заезд. По их окончании все спускались вниз, посмотреть поближе лошадей в круге почета, затем снова возвращались в ложи наблюдать за ходом скачек. Окни делал вполне серьезные ставки — через букмекеров. Изабелла размахивала целыми пачками тотализаторных билетиков. Флора заявила, что ставить ничего не будет, а лучше пойдет и проверит, все ли в порядке с Бризи Палм.

Я пошел с ней и разыскал главного конюшенного Джека (не приторно льстивого Говарда, а другого, маленького подвижного мужчину с острыми беспокойными глазками, в обязанности которого входило сопровождать лошадей на скачки), который таинственным шепотом заявил, что с лошадью все в порядке, лучше не бывает и что миссис Готорн совершенно не о чем беспокоиться. Все в лучшем виде.

Но миссис Готорн, естественно, не поверила и продолжала беспокоиться.

— Тони, милый, почему вы не сказали Окни, что у вас с рукой? — спросила она.

— А чем тут хвастаться? — скептически заметил я. — Не хочу об этом говорить. Беру пример с Окни.

Болтушка Флора глубоко вздохнула.