Торговец жизнью

Постояв немного, я сворачиваю на перекрестке, иду по своей улице, захожу во двор, в подъезд, поднимаюсь по скудно освещенной лестнице и останавливаюсь перед массивной дверью, обитой деревянной рейкой. Заслон от воров, которые заполонили этот мир, заставили надеть решетки на окна первых этажей, устанавливать хитрые сигнализации и дрожать от страха быть обворованным каждый день, каждую минуту. А ведь когда-то, в детстве, мы клали ключ от квартиры под коврик для ног! Кто придумал так? И, главное - зачем?

Я нажимаю кнопку звонка, дверь открывается, и меня встречает Жанна.

- Милый, ты где был?

- Бродил по улицам.

Я пристально разглядываю ее, она смущается, изредка бросает на меня короткие взгляды. Мы проходим на кухню, Жанна начинает собирать на стол, я сижу и наблюдаю за ней.

- А где дети? - спрашиваю неожиданно.

- Дети? - Жанна улыбается. - Если ты имеешь в виду Лариску, то она у мамы. А разве можно говорить о Лариске во множественном числе?

- Я пошутил, - улыбаюсь я, привлекаю ее к себе и вдыхаю ее запах.

Пахнет уютом, какими-то духами и... ею.

- Так значит, Лариска у бабушки? - спрашиваю я, прижимая ее все крепче.

- Да, - она встряхивает черными волосами, которые мне всегда так нравились.

И мы оказываемся в постели, и я целую ее. Целую каждый изгиб гибкого тела, каждую складку, глаза, губы, шею. Я неистово нежен и настойчив... Она отвечает на поцелуи, вся подается навстречу...

Вот такой я человек. Кажется, это называется "бабник". И никаких угрызений совести! Я сплю с женщиной, с которой еще не успел познакомиться. Впрочем, она мне жена в том, реальном мире. Но, полноте, реальный ли он? Вот стена комнаты растворилась, сквозь нее проглянула темнеющая река. Я снова на берегу, в Красноянске. Чертовщина, да и только! Почему, почему я снова и снова возвращаюсь в этот увечный мир? Не постигаю...

Послышались шаги. Я обернулся и на фоне темнеющего неба увидел ее, ту, с которой только что провел ночь. Есть от чего сойти с ума!

- Жанна, - сказал я и протянул к ней руки.

- Откуда вы знаете мое имя? - сказала она механически.

- Жанна, - тихо повторил я. - Иди сюда.

Она подошла, как во сне, я обнял ее, она вздрогнула, попыталась отстраниться, но я держал крепко.

- Что вы делаете со мной?

Я вдруг оттолкнул ее, она посмотрела с удивлением.

- Приходите завтра, - я старался не смотреть на нее. - На сеанс. Я не возьму с вас денег. Только не говорите никому, ладно?

Ее черные глаза как пропасть, я отворачивался, но они преследовали меня, охватывали... И я не выдержал, привлек ее к себе и начал целовать.

- Что вы делаете? - твердила она, вяло пытаясь увернуться. - Перестаньте сейчас же...

- Нет! - я опять оттолкнул ее. - Завтра, завтра. Простите меня!

Я побежал, оставив ее одну. Я захотел, и она пришла. Но нужно ли мне это? Я не мог ответить на этот вопрос. Я на очень многие вопросы не мог ответить. Мне стало страшно. Я вспомнил пожелания, которые люди дают друг другу в минуты торжеств: чтоб все ваши желания исполнялись. Люди полагают, что власть над желаниями принесет радость. Они ошибаются! Мне это приносит одни страдания. Казалось бы, чем плохо? Ну, угробил две трети населения Земли, стер их, как ластиком с бумаги, себя убедил, что до катастрофы здесь и не было ничего, и живи себе, радуйся. Периодически возвращайся в цивилизацию, спи с понравившейся женщиной, которая становится там твоей женой, словом - наслаждайся жизнью. Ан нет. Что-то гложет, свербит, не дает получать удовольствие, а что именно - трудно понять. Вроде бы и не давит груз ответственности за судьбы... Или, все-таки, давит?

Решение созрело внезапно, так, что я застыл с поднятой ногой. Удивленно посмотрел на слабо освещенную фонарями улицу, на небо, где беспечно мерцали россыпи звезд. Да, это верное решение.

Я вошел в гостиницу, быстро поднялся в номер. Лада сидела за столом, что-то писала гусиным пером, щурилась под светом оплывшей свечи. Жаль, что она здесь. Отделаться запиской мне было бы легче. Она подняла глаза и посмотрела с интересом.

- Что-то случилось?

Я коротко кивнул и принялся собирать вещи. Подумал, тщательно свернул свою нынешнюю одежду, уложил в рюкзак.

- Уходишь, - чужим голосом произнесла Лада.

Я снова кивнул, наполнил флягу водой из графина, скидал в мешок остатки еды из шкафа.

- А меня, значит, не зовешь?

Я остановился, поморгал, разглядывая ее. Медленно проговорил:

- Там будет худо.

- Вдвоем худо не было бы.

Я очень долго смотрел на нее. Она выдержала взгляд, и в глазах у нее появились слезы. Было непонятно, отчего эти слезы - от того, что она долго не моргала, или от того, что я не позвал ее с собой. А я пытался разобраться, чего я хочу. По всему выходило, хочу, чтобы она уговаривала меня взять ее, а я не соглашался. Дурак! - мысленно обругал я себя. Она должна остаться. Она слишком много страдала в жизни, чтобы связать судьбу со мной, с тем, кто не знает, чего он хочет на самом деле. Останься, останься, твердил я про себя и гипнотизировал Ладу глазами.