Торговля с врагом

28 октября госсекретарь Корделл Хэлл направил запрос Эдварду Фолею, исполнявшему обязанности министра финансов в отсутствие Моргентау. Хэлл просил разъяснить, может ли компания «Стандард ойл оф Нью-Джерси» через свои филиалы в различных латиноамериканских государствах продавать и транспортировать нефть и нефтепродукты, а также заключать иного рода сделки с лицами, внесенными в «черный список» нацистских приспешников. Далее Хэлл интересовался, может ли бразильский филиал концерна поставлять через Арубу горючее для финансируемой нацистами авиакомпании «Кондор». Фолей ответил, что подобные сделки подпадают под президентский приказ № 8389, даже если они предусмотрены ранее заключенным контрактом, и не могут осуществляться без специального разрешения министра финансов. Иными словами, торговать с нацистами и их пособниками не грех, если на это есть разрешение министра финансов. Такая установка осталась в силе и после вступления США в войну. Как министерство финансов, так и госдепартамент продолжали санкционировать торговлю с врагом концерна «Стандард ойл» и других американских компаний в течение всей войны.

Через три недели после Перл-Харбора, 31 декабря 1941 года, от руководства «Стандард ойл» в госдепартамент на имя советника по правовым вопросам поступило письмо с просьбой разъяснить, какие страны и какие корпорации следует рассматривать как союзников врага. В ответе от 6 января 1942 года говорилось, что госдепартамент «еще не отпечатал список врагов и их союзников». Далее шли строчки, подкупающие неосознанностью содержащейся в них иронии:

«Конгресс Соединенных Штатов Америки объявил, о чем вы, безусловно, знаете, состояние войны между правительствами Германии, Японии и Италии, с одной стороны, и правительством и народом США – с другой». Затем в письме разъяснялось, что президентским указом от 13 декабря 1941 года допускаются сделки, в принципе запрещенные законом о торговле с врагом, если на то получено письменное разрешение министерства финансов.

В январе 1942 года на Фэриша, осуществляющего торговые сделки с нацистской Германией, повел наступление министр внутренних дел США Гарольд Икес, занимавший с начала войны также пост координатора по вопросам национальной обороны и военной политики. Фэриш, уже имевший заклятых врагов в лице Моргентау и Декстера Уайта, приобрел еще более грозного и непреклонного противника – Икеса.

Икеса в шутку называли «старый скандалист». Он был своего рода знаменитостью в Соединенных Штатах. Темноволосый, с колючими глазами, всегда напряженный, как натянутая струна, резкий и крайне бескомпромиссный, Икес обладал нюхом настоящей ищейки на очередной скандал и делал все, чтобы поднять как можно больше шуму вокруг своего имени. Причем страсти кипели, и всеобщее внимание было сосредоточено именно там, где этого желал Икес. Он мертвой хваткой вцеплялся в свои жертвы, которыми становились, как правило, финансовые и политические тузы типа Тигла и Фэриша. Бескомпромиссность и целеустремленность Икеса были вознаграждены. В один прекрасный день Рузвельт вызвал его, чтобы предложить пост министра внутренних дел в своем правительстве. Президент сказал: «Мистер Икес, единство наших с вами взглядов в течение последних, я думаю, двадцати лет убедило меня – на этом посту нужен именно такой человек, как вы».

Доверие президента окупилось невероятной преданностью Икеса. Военные годы он провел, почти не вставая из-за своей видавшей виды пишущей машинки, исправно отстукивающей едкие памфлеты для центральных газет о джентльменах с туго набитой мошной, а также межведомственные записки с нелицеприятными эпитетами в адрес многонациональных космополитических гигантов, таких, как «Стандард ойл». То, что не попадало в официальную переписку или газетную статью, Икес, не стесняясь в выражениях, заносил в свои дневники. Рано утром он вставал и перво-наперво поливал свои обожаемые георгины, затем снимал телефонную трубку и обрушивал поток обвинений на Уолтера Тигла или на еще более ненавистного министра торговли Джесси Джонса. Недавние коллеги-репортеры – в юности Икес работал в чикагской газете – нарекли непримиримого министра внутренних дел «совестью Рузвельта». Однако сам президент не раз приходил в ярость от отсутствия гибкости и излишней прямолинейности своего министра: неподкупность и бескомпромиссность последнего, несомненно, мешали хрупкому контакту, который президент с большим трудом установил с руководством «Стандард ойл». Сделать это было необходимо в интересах национальной обороныэнергетические потребности США в условиях войны резко возросли.