Торговцы грезами

– Пошли, – полугном подтолкнул задумавшегося приятеля и направился к двери. – Если рвануть напрямую, через степь – успеем в Дэлирам раньше каравана.

Он вышел, а его компаньон на мгновение задержался и забрал меч, сверху вниз глядя на парочку притихших и еще не верящих до конца в случившееся мошенников.

– И почему только я тебя сразу не придушил? – задумчиво поинтересовался у Линдиссы варвар. – Насколько бы стало спокойнее жить…

– А пошел ты знаешь куда? – зло процедила женщина. – Не радуйся, я тебе все равно отомщу! Ты мне за все заплатишь! Мерзавец!!

– Неудачница, – отпарировал Конан. Рыжая красавица ошеломленно открыла рот, но, не найдя достойного ответа, бросила взгляд по сторонам. Серебряная ваза все также лежала на столе, поблескивая гладкими боками. Линдисса подхватила ее и изо всех сил швырнула в спину уходящему варвару.

Видимо, он ожидал подобного прощального знака внимания и успел вовремя выскочить из комнаты. Ваза тяжело грохнулась в захлопнувшиеся створки. Линдисса растерянно посмотрела на закрытую дверь, всхлипнула, затем, будто вспомнив нечто важное, метнулась к распахнутому окну и пронзительно выкрикнула:

– Урка-аш!

* * *

Мораддин стоял на высоком крыльце усадьбы, ожидая замешкавшегося приятеля, и, когда Конан вышел из дома, невинным голосом поинтересовался:

– Надеюсь, там не остались два трупа? Разорванных на кусочки?

– Отвяжись! – зло рыкнул варвар, сбегая по ступенькам вниз и оглядывая двор. Низкорослая кобылка полугнома стояла там, где ее оставил хозяин; один из стражников по-прежнему валялся у колодезного сруба; второй, прикидывавшийся покойником, сумел куда-то улизнуть. Принадлежащие Линдиссе лошади тоже никуда не делись и, не переставая жевать, с любопытством покосились на вошедшего под навес сарая человека. После краткого осмотра Конан выбрал приглянувшегося чалого жеребца и, выведя его во двор, привязал к пустующей коновязи.

– Опять за свое, – горестно констатировал Мораддин. – Тебе что, Султанапура мало? И вообще, что за варварская привычка – постоянно красть лошадей?

Конан, услышав эти слова, снова вспомнил напуганное лицо одного из караванщиков – не купца или охранника, а видимо простого путешественника, заплатившего за место в караване. Лицо насквозь знакомое. Что-то связанное с Султанапуром и лошадьми… Проклятие, кто же это был?!

– А ты что, хочешь, чтобы я пешком прогулялся по такой жаре до города? – огрызнулся киммериец, отбросив тщетные попытки вспомнить имя замеченного во время налета на купцов старика. – Хватит с меня, и так уже три раза туда-сюда мотался! Сейчас седло найду и поедем.

Он скрылся в сарае, откуда вскоре донеслись не слишком сдержанные проклятья по адресу бестолочей-конюхов, вечно распихивающих все так, что нормальному человеку потом нужную вещь отыскать просто невозможно. Затем что-то загремело, упало и в дверном проеме показался варвар с седлом в руках.

– Сзади! – неожиданно выкрикнул полугном, заметив промелькнувший в полутьме конюшни подозрительно пригнувшийся силуэт. – Берегись!

Конан успел бросить короткий взгляд через плечо, уловить блеск стали, а спустя миг он уже стремительно перекатывался по пыльной и твердой земле вытоптанного двора, уходя от обрушивающегося сверху удара. Мораддин вихрем слетел с крыльца, и его длинный, слегка изогнутый на конце клинок с визгом скрестился с кривой туранской саблей неизвестного.

Впрочем, какого там, к Нергалу, неизвестного…

– Уркаш! – не веря своим глазам, заорал варвар. – А ты-то куда лезешь?..

Старый гирканиец, не отвечая и упорно смотря отсутствующим взглядом куда-то прямо перед собой, с непредставимым для его возраста проворством отбивал атаки Мораддина. Какое-то время Конан с искренним восхищением наблюдал за развернувшимся поединком, понимая, что в забытой всеми усадьбе сошлись два настоящих мастера, но затем забеспокоился. Бывшему царскому гвардейцу, конечно, только дай отвести душу и проявить свое незаурядное искусство владения мечом, однако время-то поджимает!

Впрочем, беспокоился варвар напрасно. Мораддин остался верен своему главному принципу – убивать только в крайнем случае. Кривая сабля Уркаша взлетела над двором, описав сложную и вычурную петлю, и воткнулась точно в центр коновязной жерди, заставив чалого жеребца испуганно метнуться в сторону. Уркаш несколько мгновений недоуменно смотрел на свои пустые руки, затем коротко поклонился прямо-таки сиявшему от удовольствия Мораддину, ответившему, между прочим, аналогичным поклоном, и направился вглубь двора, точно сразу потеряв интерес к варвару и его спутнику.

– Уркаш! – не выдержал Конан. – Что за дурацкие шутки? Ты как, на солнце перегрелся? Или перепил?

– Оставь почтеннейшего… э-э… в покое! – немедленно вмешался полугном, но варвар только отмахнулся. В конце концов, именно его внезапно спятивший старикан пытался преждевременно отправить туда, откуда еще никто пока не возвращался!

Уркаш нехотя повернулся, смерил киммерийца взглядом узких прищуренных глазок и точно через силу проговорил:

– Госпожа велела… В письме, и сейчас.