Торговцы во времени (сборник)

Каким-то образом Россу удалось сделать это неимоверное усилие и снова подняться на протоптанную колею, с которой его столкнули. Но даже после этого идти по этому пути-колее было бессмысленно, потому что он вел назад, к тому зданию в ледяной оболочке, из которого его привели. Они выбросили его умирать; обратно они его не примут.

Но у такой хорошо заметной дороги должна же быть какая-то конечная цель, и в надежде, что, может быть, он найдет убежище на другом ее конце, Росс повернул налево. Исхоженная тропа шла вниз вдоль склона. Теперь вздымающиеся стены из снега и льда были пробиты зубами скал, словно прогрызшихся снизу через ледник. Огибая один из этих скалистых клыков, Росс посмотрел на полоску ровной земли. Здесь лежал снег, но проторенный след вел прямо через него к закругленной стороне огромного шара, наполовину укрытого в земле, шара из темного материала, который мог быть создан только человеком.

Росс уже не обращал внимания на предосторожности. Он должен добраться до тепла и уюта, или ему конец, это он знал наверняка. Еле держась на ногах, он продолжал идти, не сводя глаз с двери впереди — закрытой овальной двери. Силы его были на исходе; почти рыдая, Росс бросился на дверь. Барьер поддался и дал ему упасть в странное мерцающее сияние голубоватого света.

Свет воодушевлял его, обещая большее, и Росс прополз мимо другой двери, которая гладко поблескивала у внутренней стены. Это выглядело как спуск по трубе. Росс остановился, прижав безжизненные руки к голой груди под краем туники, внезапно осознав, что здесь тепло. Его дыхание не клубилось перед ним морозным паром, а воздух не иссушал легкие всякий раз, когда он отваживался вдохнуть поглубже.

Как только он это осознал, к нему вернулась доля врожденной осторожности. Оставаться там, где он был, внутри сразу у входа, означало навлечь на себя беду. Он должен найти место, где бы ему спрятаться, пока он не ослабел окончательно, — а он чувствовал, что его силы сражаться вот-вот закончатся. Надежда ненадолго дала ему всплеск ложных сил, способность к движению, и из этого подарка он должен выжать все, что может.

Его путь закончился у широкой лестницы, заворачивающей плавными кривыми во мраке ниже и в тени выше. Он чувствовал, что находится в довольно большом здании. Он боялся спуститься, потому что только один взгляд в этом направлении почти уничтожил его чувство равновесия, и потому пошел вверх.

Ступенька за ступенькой Росс преодолевал этот болезненный подъем, проходя пролеты, из которых выбегали три или четыре коридора, как радиусы паучьей паутины. Он уже почти исчерпал всю свою выносливость, когда услышал звук, повторяемый эхом, усиленный — снизу. Там кто-то двигался. Он втащился на четвертый уровень, где свет был очень слабый, надеясь, что заползет в один из проходов достаточно далеко, чтобы его не увидели с лестницы. Но он прошел только часть выбранного пути, когда силы покинули его, и, задыхаясь, он упал назад к стене. Его руки тщетно хватали за эту гладкую поверхность. Он падал сквозь нее!

У Росса была секунда, может, две одурманенного изумления. Он лежал на мягкой поверхности, и его окутало тепло, которое успокаивало его исцарапанное и замерзшее тело. Острый укол в бедро, потом другой в руку — и мир превратился в дымчатую мечту, пока он, полностью измученный, наконец не уснул.

Были сны, очень подробные, и Росс беспокойно вертелся, по мере того как сон заканчивался и приближалось пробуждение. Он лежал с закрытыми глазами, складывая вместе странные отрывки — снов ли? Нет, он был уверен, что это были воспоминания. Росса, торговец кубками, и Росс Мердок, участник Проекта, снова слились в одного и того же человека. Как это случилось, он не знал, но это так и было.

Открыв глаза, он заметил нежно-голубую кривизну потолка, которая по краям плавно переходила в серую. Успокаивающий цвет действовал на его взволнованное пробудившееся сознание как слово утешения. Впервые с того времени, когда он ночью получил удар по голове, головной боли не было. Он поднял руку, чтобы ощупать ту рану рядом с линией волос, которая еще вчера была так чувствительна, что болела от любого прикосновения. От нее осталась только тонкая, неровная полоска, какой бывает старый шрам, и все.

Росс поднял голову и осмотрелся. Его тело лежало в металлической конструкции, напоминающей колыбель, почти полностью погруженное в красное желатинообразное вещество с приятным душистым запахом. Ему больше не было холодно, и также он не был голоден. Никогда в жизни не чувствовал он себя таким здоровым. Сев в своей колыбели, он отряхнул желе с плеч и груди. Оно сразу же упало с него, не оставляя следов жира или влажности на коже.