Торговцы жизнью

Последнюю фразочку он произнес прямо как подарок. А Ким от удивления головой покрутил. Антон обрадовался еще больше:

— Коромысло? Вот это да! Он же в дальние походы не ходит, как тебе удалось?

— Я ему сказал, — Серегин хитро посмотрел из-под кустистых бровей, — что у него будет возможность назвать что-нибудь таким именем, каким ему захочется.

— А если он захочет дваров назвать коромыслами? Нам так и придется их величать? — с тревогой спросил Антон. — Сам знаешь, какой он упрямый.

— Неизвестный объект, — проговорил Серегин со значением. — И только один. Ну, идите, и так четверть дня, считай, потеряли.

Они вышли. Ростика распирало любопытство.

— А кто это такой — Коромысло? Пилот, что ли, какой?

— Это, друг, поднимай выше, — с удовлетворением сказал Ким. — Это загребной, который может победить бакумура… Если тот в плохой форме, конечно.

— Как победить?

— Руками. Локти на одной линии, пальцы в замок…

Ростик понял.

— Бакумуров? Побеждает в армреслинге? Что же это за мужик?

— Сейчас увидишь.

Они увидели. У их машины, в тенечке под днищем, сидели Сопелов, Винторук и какой-то невероятно громадный детина. Грудная клетка у него была так велика, что сравнить ее с бочкой было, по мнению Ростика, как-то неудобно — бочки бывали и стройнее, и поменьше объемом.

Несмотря на стать, держался Коромысло застенчиво. И вызывал симпатию. Это казалось невероятно, но его сразу хотелось поучить жизни. Вообще им хотелось заняться поближе, разумеется, с самыми лучшими намерениями.

Бывают такие люди, они помимо воли почему-то сразу попадают в центр внимания и, как правило, нисколько не протестуют, — вероятно, привыкают с детства.

Пока гравилет поднимался, пока Ким ложился на курс, Антон, на этот раз безоговорочно севший за рычаги, приставал к силачу, спрашивая, что и каким именем ему хотелось бы назвать. Тот сначала отнекивался, а когда узнал, что Серегин его откровенно заложил, признался, что хотел бы красивым женским именем назвать речку, про которую рассказывал Сопелов.

— А имя выбрал? — спросил Ким.

— На месте посмотрю и выберу. А то будешь придумывать, а речка окажется лядащей, например. И все старания…

Коромысло, видимо, скроил такую рожу, что Сопелов закудахтал от смеха.

— Ну, рядом с тобой любая речка, кроме Волги, покажется «лядащей».

— И то, — согласился Коромысло.

— Нет, все-таки интересно, — не унимался Антон, — Ты имечко будешь выбирать вообще или в честь конкретной особы? — Он повернулся назад, хотя из-за котла видеть гребцов не мог. — Помнишь, к тебе повадилась одно время бакумурша бегать?

— Ч-чего? — не понял Ростик. — Бакумурша?

Винторук странно и пронзительно запел, — вероятно, этот звук означал смех, впрочем, Ростик не поручился бы.

— Да, — согласился Ким. — Понимаешь, стать у нашего загребного такая, что волосатики женского пола совершенно шалеют, когда его видят. Вот одна не выдержала и… Сам знаешь, какие они откровенные.

Винторук на этот раз что-то заворчал. Ким тут же повысил голос:

— Винторук, ты уж ничего дурного не подумай, и у нас такие бывают. От таких, говорят, пакля загорается. Вот только у нас их не часто встретишь, а у вас — сплошь.

Ворчание улеглось. Несравненные достоинства волосатых красоток, устроивших себе общежитие под трибунами стадиона, видимо, не вызывали у бакумура возражений. Антон все-таки не хотел так легко менять тему.

— Интересно, что она в тебе нашла? — Он снова повернулся назад. — Ну, я имею в виду ту красотку за два метра.

— Что, что? — передразнил его Коромысло серьезно. — Сила дана человеку, чего же тут не понять?

— А чем у вас… — Ростик подумал, — сладилось?

Ким так затрясся от беззвучного смеха, что лодка ощутимо дрогнула.

— Ну, чем? Она приходила, просила рубашку снять, бицепсы трогала. У меня же там шестьдесят два сантиметра… Иногда в пресс и спину тыкала. Но когда стала приводить чуть не половину их табуна, то я решил — все, я им не стриптиз какой-нибудь. И начал прятаться, она поискала-поискала, да и отстала.

— Стать, это верно, — согласился Ростик. — Даже странно, что я тебя раньше не знал. Ты сам-то боловский?

— А у меня все это только за последний год вылезло. Даже сам не знаю от чего. И кормежки мало было, и в зал я ходил не каждый день, не то что некоторые, а как поперло…

— Штангист?

— Гиревик, — вздохнул Коромысло.

— Обрати внимание, Рост, у него не только стать. У него и вправду — силища, — проговорил с уважением Антон.

— Которую мы сейчас и проверим, — сцепив зубы, проговорил Ким.

Ростик с детских пор знал, если его друг так говорит, значит, азарт захлестнул всякий рассудок. Это в нем было, в корейской душе.

— Как проверим? — спросил Сопелов. — Неужели… Да вы что? Вы же лодку разрушите!..

Он был в откровенной панике.

— Мы почти два месяца собирались, — пояснил Ким, отчетливо наслаждаясь ситуацией. — И теперь вот сошлось… Все готовы? Тогда поехали!

Коромысло и Винторук стали рядом и, хотя каждый сам по себе был способен на что-то невероятное, налегли на вертящийся экватор котла вдвоем. Причем работали так, словно в самом деле долго эту слаженность тренировали.