Торговцы жизнью

Разумно. Через четверть часа Ким снова повернул к морю. Едва они поняли, что внизу деревья кончились и началась вода, Ким выправился по гирокомпасу к Одессе.

Работа стала спокойной, монотонной, размеренной. Никто особенно не напрягался — ни Винторук, ни Ким. Да и хватит уже, они сегодня немало повидали, немало перепробовали, немало выяснили. Даже устали. Почему-то Ростик был уверен, что завтра весь день Винторук будет лежать под солнышком у моря и требовать у кошеваров еды. А если они ему невзначай откажут, наестся корешков у реки или будет весь день ловить рыбу, жуя ее от нетерпения прямо сырой.

— Ты о чем думаешь? — спросил Ким.

— О том, что губиски, которые собирают дань, с того корабля. И это объясняет, как они ставят змеев, — отозвался Ростик лениво. — Сажают змея с веревкой на летающую лодку, поднимают, заводя вперед, и отпускают. Прежде чем змей упадет в море, его подхватывает ветер, он взлетает и начинает тянуть корабль.

— Может быть, только уж очень мудреный трюк получается.

— Не мудреней, чем взлет с палубы авианосца.

— Пожалуй, — признал Ким. Потом продолжил:

— А я вот думаю, уж не столкнулся ли Фарид с такой ватагой губисков? И не уделали ли его именно губиски, а не летающие червяки?

— Нет, — мерно ответил Ростик. — Пурпурные лодку раньше нас обиходили бы, и по высшему разряду. А мы ее нашли неразграбленной. Да и оторванная корма, сам понимаешь, не след от пушек пурпурных.

— Тоже верно.

Ночь висела над Полдневьем как тихий, мирный колокол. Они ползли под ним как букашки по бесконечному темному столу. И все-таки ползли, несмотря на весь их авантюризм, они выкарабкались, ушли от противника и возвращались к своим.

Больше они не разговаривали до самого города. Но оба любовались спокойными огоньками колонии, которая стала их убежищем, и отражениями в спокойной морской воде.

16

В Боловск о событиях, конечно, в краткой форме, доложили утром следующего дня. Так уж получилось, что отправляли грузовик вяленой рыбы, и возникла оказия для послания. А вечером на гравилете, который приволок топливо для машины Кима и кое-что еще, прилетел Дондик.

В последнее время многие из пилотов предпочитали летать только днем, при свете. Но мало кто признавался, что это вызвано искаженными, весьма неправильными представлениями о летающих червяках. Почему-то считалось, что в темноте они нападают так стремительно и агрессивно, что сдержать их невозможно, к тому же имеют возможность подобраться к лодке в упор. Также считалось, что днем они хоть чуть-чуть, но видны и тогда у стрелка есть шанс посопротивляться.

Ростик знал это после разговора с одним из пилотов и чувствовал, что со временем проблема прозрачных летунов станет действительно важной, но пока могла потерпеть.

Дондик, воспользовавшись остатками дневного времени, в сопровождении Эдика Сурданяна, который прилетел с капитаном и не удалялся от него ни на шаг, сходил на мол. Что они там делали, никто сразу не понял, потому что у всех было полно работы и отрываться для разговоров с начальством было как-то не с руки. Зато вечером, когда все стали подтягиваться на ужин, откладывать рапорт командиру стало уже невежливо.

Узнав про Дондика, Пестель оживился. Стоя у границы тьмы и слабого, но все-таки такого теплого столовского света с миской местной фасоли в руках, он спросил Кима, не переставая жевать:

— Может, ему навстречу пойти?

— Зачем? — спросил Ким, деликатно перекладывая из тарелки Винторука самые съедобные на вид корешки в свою. Бакумур ворчал, но не очень. Ростику эта картина показалась многообещающей.

— Ну, можно будет спросить, что он там делает?

— Я и так отвечу, — раздалось из тьмы, и в дальних лучах керосиновых плошек, которые в столовой использовались как светильники, возникли два человеческих лица. — Я и так отвечу, если ты обо мне говоришь, — сказал капитан и еще издали стал, чуть улыбаясь, протягивать руку.

После обмена рукопожатиями он пристроился было в конец очереди, но его, из уважения к чинам, возрасту, а также из желания поскорее услышать новости, пропустили вперед. Получив свою порцию и с удовольствием запихивая в себя огромные куски жареной рыбы, капитан устроился за столом, где сидел Ким, Рост, Винторук и Пестель. Мгновенно около этого стола образовался полукруг из колонистов.

Ростик повернулся к Эдику, за неимением нормального места устроившегося на бревне, положенном вместо лавки у стены. Бывший журналист тоже не хотел пропустить ни одного слова из предстоящей беседы.

— Придется тебе, Эдик, со временем все-таки придумать хоть что-то вместо газеты. Информация, видишь, дороже ужина.

— Да, я ходатайствую об открытии бумажной фабрики на востоке от Боловска, километрах в ста двадцати. Пока, говорят, нужно подождать.

— Пока будем ждать, люди читать разучатся, — пробурчал Пестель. Потом, чтобы все выглядело, по его мнению, естественно, повернулся к Дондику:

— А вы с чем на этот раз пожаловали, Степан Кузьмич, если не секрет, конечно?

Ростик и забыл, как зовут капитана, но Пестель, конечно, ошибиться не мог.