Торговцы жизнью

— Дело у нас довольно сложное, капитан, — начал Рост, но больше добавить ничего не успел, его опередил Пестель. Тот сразу выпалил:

— Воевать с этими подводными — нельзя.

И он быстро, словно его вот-вот могли остановить, изложил все доводы, что пришли в голову Росту. Капитан посматривал то на Пестеля, то на Ростика, и лицо его оставалось спокойным, но он делал все более крупные глотки. Только это и выдавало его напряжение.

— Хорошо, допустим, ты прав. Что вы предлагаете? Ведь это вы оба придумали?

Ростик набрал побольше воздуха и выпалил разом:

— Торговать.

— Что? — не понял даже Пестель.

Рост оглянулся, оказывается, они были тут уже не втроем. За его спиной собрались, тихонько спустившись по лестнице, и Ким, и Винторук, и даже, как ни странно, Председатель Рымолов. Как он тут оказался — было загадкой.

— Ого, — решил не скрывать удивления Ростик. — Я не знал, что вы тут, Арсеньевич. С приездом.

— Здравствуй, Гринев. — Пестелю он только кивнул, видимо забыв его фамилию. — Решил вот посмотреть, как тут и что. Вот они, — Председатель указал рукой на Кима с Винторуком, — меня доставили… Так, говорите, воевать бессмысленно? Что же, идея торговли имеет смысл. Но только если… мы найдем, что им предложить. А если нет?

— Я все равно думаю, что нужно попробовать. Войну развязать мы всегда успеем, а вот мир наладить — начиная с определенного момента с этим будут проблемы.

— Да, понимаю. — Рымолов сел за стол и посмотрел на Глашу, которая тут же вынесла огромный поднос с тарелками. И чего на нем только не было! Пестель громко сглотнул. Впрочем, Председатель не стал чваниться и сделал широкий жест, означающий, что при желании Пестель с Ростиком могут присоединяться. Ким со своим верным волосатиком уже сидели рядом с капитаном.

— И как ты хочешь обозначить этот мир? — спросил Ким.

— У них есть руки, — отозвался Ростик так, словно только об этом и думал, хотя идея пришла ему в голову только сейчас. — Сбросим символ рукопожатия.

— Ну, знак мира у них может быть другой, — пробормотал Рымолов, принимаясь за свою порцию ухи.

Ростик, как это случалось почти при каждой их встрече, обратил внимание, какие у бывшего профессора красивые, тонкие, чистые пальцы. Ему такие и не снились, вернее, свои ему до такой белизны уже, кажется, никогда не отмыть и не выхолить.

— Ты думаешь, мир возможен даже после того, что произошло? — спросил Дондик.

— Именно после того. — Ростик подумал и убежденно добавил:

— То, что они почувствовали нашу силу и умение драться — вовсе неплохо. Это лишь подскажет им — если мы предлагаем дружбу, значит, не от слабости, а по доброй воле.

— Ну, вообще-то и по слабости тоже, — снова пробормотал почти себе под нос Председатель. Дондик посмотрел на Пестеля:

— А когда он успел тебя завербовать?

— А тут и вербовать нечего, — отозвался Пестель, отламывая еще один кусок редкой в Одессе ржаной лепешки, испеченной к приезду начальства. — Если эти рыбки захотят, они запрут нас на берегу на веки вечные. Мы и сунуться в море не отважимся. Уж очень здорово они действуют.

— Думаешь, пополам того парня они разрубили? — вполголоса спросил Рымолов.

— Конечно. У них холодное оружие — основа основ, я думаю, они им владеют как самураи какие-нибудь. А на воздухе еще и удар получается резче.

— Так они могут на воздух выходить?

— Ну, наверное, так же, как мы можем нырять под воду с маской, — ответил Ростик.

Внезапно Винторук очень выразительно крякнул, зажал пару жареных рыбин в кулаке и встал. Торжественно, почти как царственная особа, кивнул сотрапезникам, подчеркнуто медленно повернулся к Глаше, которая стояла поблизости, опустил голову. И спокойно зашагал к двери. Ростик знал, что он пошел на свое любимое место на причальной стенке.

— Все сказали? — спросил Дондик, осматривая Пестеля и Ростика. — Или еще какие-нибудь соображения имеются?

Ростик налил себе чаю, встал, быстро поблагодарил Глашу и припустил следом за Винторуком. Это был странный порыв, почти необъяснимый, но он знал, что с этим волосатиком нужно… поговорить. Да, именно так, как с одним из их команды. Потому что он знал что-то, чего не знал Ростик, но что можно было почувствовать, если вот так, дружелюбно, на причальной стенке, под свежую рыбку посидеть рядышком.

Устроившись рядом с бакумуром, он принялся прихлебывать горьковатый желудевый напиток. Его, без всякого сомнения, привез Председатель, который не мог без чая и потому, вероятно, особенно заинтересовался перенесенными с Земли дубами. Но чай чаем, а следовало и момент не упустить. Одну рыбину Винторук уже схрупал, когда Ростик приступил:

— Кто это? — И он нарисовал, как мог, пальцем на пыли между собой и бакумуром русалку.

— Вкр-ма. — Винторук скосил глаза, почти целиком прикрытые на солнышке защитной пленкой, разглядывая Ростикову живопись.

— Викрамы? — Чтобы все было понятно, он обвел рукой море перед собой. — Мы — люди, а они викрамы?