Торговый дом Гердлстон

- Черт побери, Баумсер! Этот щенок Гердлстон доводит меня до белого каления. Придется мне с ним раззнакомиться. Это такая бездушная, черствая, расчетливая скотина, что... - Окончание этой фразы утонуло в пивной кружке майора.

- Так для чего же вы сделали его своим другом?

- Да видите ли, - признался старый воин, - мне показалось, что раз уж он хочет спускать свои деньги за картами и другими такими же развлечениями, так Тобиас Клаттербек может ими попользоваться не хуже другого. Да только он хитер, как сотня обезьян. Играет осторожно и по маленькой, а уж своего никогда не упустит. Черт подери! Пожалуй, мне от этого знакомства одни убытки. А уж репутация моя от него наверняка пострадала, тут сомнений нет.

- А чем он такой плохой?

- Чем! Когда он старается быть приятным, это получается неестественно, а когда он ведет себя естественно, то становится весьма неприятным. Я себя за святого не выдаю. Я жил весело, да и в будущем, надеюсь, поживу не хуже, но есть вещи, до которых я не унижусь. Если я и живу на карточные выигрыши, так играю-то я честно! И расчет у меня один - на свое умение, а оно меня не подводит, если взять итоги не за один вечер, а за весь год. И пусть на бильярде я не всегда играю так, как мог бы: это называется стратегией. Незачем показывать всем и каждому, какого ранга ты игрок. Нет, я соломинки в чужом глазу не считаю, но этот молодчик мне не нравится, и его красивая наглая физиономия мне тоже не нравится. Я всю жизнь разгадываю характер людей по их лицам и ошибаюсь, надо сказать, редко!

Фон Баумсер ничего не ответил, и некоторое время приятели молча курили, иногда прикладываясь к своим кружкам.

- А в обществе он меня только компрометирует, - вновь заговорил майор. - Если бы он хоть умел молчать, так еще ничего бы, но из него так и лезет торгаш. Попади он в рай, так сразу открыл бы там прокатную контору с арфами и венками. Я вам рассказывал, что сказал мне в клубе высокородный Джек Гиббс? Черт, он говорил без всяких экивоков! "Милый мой, - сказал он, против вас я ничего не имею. В конце-то концов вы человек нашего круга, но если вы когда-нибудь еще познакомите со мной субъекта вроде этого, то в дальнейшем я перестану кланяться не только с ним, но и с вами". А я познакомил их, чтобы привести этого мерзавца в хорошее расположение духа, рассчитывая произвести у него маленький заем, что было бы, как вам известно, весьма желательно.

- Как, вы сказали, его фамилия? - вдруг спросил фон Баумсер.

- Гердлстон.

- Его отец кауфман?

- Что это еще за кауфман, черт подери? - с досадой осведомился майор. - Может быть, торговец?

- А, да! Торговец. Тот, кто торгует с Африкой?

- Он самый.

Фон Баумсер извлек из внутреннего кармана объемистую записную книжку и принялся проглядывать длинный список каких-то фамилий.

- Да-да, верно! - воскликнул он наконец с торжеством и, захлопнув книжку, вновь положил ее в карман. - "Гердлстон и К°", кауф... то есть торговцы, ведущие торговлю с Африкой, Фенчерч-стрит, Сити.

- Все так.

- И вы говорите, что они богаты?

- Да.

- Очень богаты?

- Да. - Майору начало казаться, что его приятель злоупотребил в его отсутствие каким-то горячительным напитком: на его лице заиграла загадочная улыбка, а рыжая борода и спутанная шевелюра, казалось, дыбились от снедавшего его возбуждения.

- Очень богаты! Хо-хо! Очень богаты! - И немец расхохотался. - Я их знаю. Не как друзей, избави бог! Но я их знаю и все их дела.

- К чему вы клоните? Объясните! Ну объясните же!

- Я вам скажу, - ответил немец, вдруг обретая глубокую серьезность и взмахами руки подчеркивая каждое произносимое им слово. - Три-четыре месяца, но только не больше года, и фирма "Гердлстон" больше не будет существовать. Они прогнили, еле стоят - фу-у-у! - И он подул на воображаемую пушинку, чтобы показать всю непрочность этой фирмы.

- Вы с ума сошли, Баумсер! - воскликнул майор. - Да ведь у них безупречная репутация. В Сити они слывут солиднейшим предприятием.

- Не спорю, не спорю, - невозмутимо ответил немец. - Только я знаю, что знаю, и говорю, что говорю.

- А откуда вы это знаете? Неужто вы станете утверждать, будто вам известно больше, чем биржевым воротилам и фирмам, которые ведут с ними дела?

- Я знаю, что знаю, и говорю, что говорю, - повторил немец. - Этот табачник Бергер есть мошенник. В этой жестянке табака - треть одна вода. Только и делает, что гаснет.

- Так вы не скажете мне, где вы слышали, что Гердлстоны на краю разорения?

- Вам это не объяснит ничего. Достаточно, что мои слова - это верно. Скажем только, что имеются люди, которые должны говорить другим людям все, что они знают, о чем бы они ни знали.

- Теперь вас и вовсе понять невозможно, - проворчал старый воин. Наверное, вы имеете в виду, что всякие там тайные общества и социалисты сообщают друг дружке все свои новости, располагая к тому же особыми способами получать тайные сведения?