Торговый дом Гердлстон

— Лавиния, — сказал он, — вы были искренни со мной, и я, черт побери, тоже буду откровенен с вами. Когда я впервые увидел вас, дела мои были очень плохи, и, признаться, хоть я и восхищался вами, не только вы сама, но и ваши деньги служили для меня приманкой. Я был тогда в таком положении, что не мог помышлять о женщине, которая не внесла бы своей лепты хотя бы на покрытие своих личных расходов. Но с тех пор мои обстоятельства изменились. Каким образом — здесь об этом говорить не время и не место, но так или иначе у меня есть кругленькая сумма в банке и возможность несколько ее увеличить. Вы говорите, что у вас пропали все деньги, а я говорю вам, что у меня теперь хватит на двоих. Так что скажите, что вы согласны, сердце мое, — и по рукам.

— Как! Даже если без денег?

— К черту деньги! — воскликнул майор Тобиас Клаттербек, и его рука вторично обвила талию дамы, и на этот раз так и осталась там. Что произошло потом — это уже меня не касается да и читателя тоже. Парочки, пережившие свою первую молодость, так же имеют право на счастье, как и более юные создания, и порой их чувства бывают даже более пылки.

— Гадкий мальчишка, как вы смеете так ругаться! — промолвила наконец вдова. — Теперь я должна воспользоваться случаем и прочитать вам нотацию.

— Нет, вы поглядите только на эти лукавые глазки! — воскликнул майор, сияя от восторга. — Да бога ради, читайте мне нотации, пока не надоест.

— Вы должны быть умником, Тоби, если хотите стать моим мужем. Вы не должны больше играть в бильярд на деньги.

— Не играть в бильярд? Это как же так? Бильярд приносит мне три-четыре фунта в неделю.

— Все равно. Никаких бильярдов, никаких карт, никаких бегов и никаких пари. Тоби должен быть паинькой и вести себя, как подобает почтенному, заслуженному воину.

— Да что это вы такое выдумали? — вскричал майор. — Если я откажусь от бильярда и от виста, так на какие же средства такой заслуженный воин, а главное, жена такого заслуженного воина, будет существовать?

— Ну, как-нибудь проживем, мой милый, — сказала вдова, шаловливо заглядывая ему в глаза. — Я ведь говорила вам, что все мои деньги были помещены в банк Агра, который лопнул.

— Говорили, и очень жаль, что вам так не повезло!

— Да, но только я не сказала, что взяла оттуда все деньги, еще до того, как банк лопнул, мой милый Тоби. Вероятно, это очень скверно подвергать вас такому испытанию, но я не могла устоять против соблазна. Тоби не нужно играть в азартные игры — у него и без этого будет достаточно денег, и он может сидеть себе спокойненько, рассказывать свои истории и вообще делать все, что ему заблагорассудится, и не беспокоиться ни о чем.

— Да благословит вас небо! — с жаром воскликнул майор. Наконец-то после стольких лет бурных скитаний по свету он был у тихой пристани! И когда этот, уже потрепанный жизнью старый холостяк наклонился, чтобы поцеловать вдову, он почувствовал, как слезы прихлынули к его глазам.

— Итак, никаких бильярдов, никаких карт на три месяца, — сказала эта маленькая женщина твердо, сжимая в руках его большую руку. — Ничего, запомните, друг мой! Я отправляюсь в Хампшир, в деревню, навестить мою кузину, и нам придется расстаться на это время, но я разрешаю вам писать мне. Если после моего возвращения вы сможете заверить меня честью, что бросили свои гадкие привычки… ну, тогда…

— Что тогда?

— Подождем до тех пор, и вы увидите, — лукаво рассмеявшись, отвечала вдова. — Нет, нет, ни секунды я здесь больше не останусь. Что скажут гости? Право же, Тоби, я должна… Нет, в самом деле, я должна…

И она ускользнула, а майор остался один, и ему показалось, что его душа очистилась от всего дурного, что могло загрязнить ее с тех пор, когда он еще юным прапорщиком в последний раз поцеловал на прощание свою мать в Портсмутской гавани, перед тем как сесть на большой транспортный корабль, отплывавший в Индию.

Но все на свете рано или поздно приходит к концу, и бал миссис Скэлли не был исключением из правил. Впрочем, уже занималась заря, когда последние гости закутывались в шали и последний кабриолет отъезжал от крыльца. Майор задержался дольше других, он попрощался с хозяйкой последним, затем присоединился к своему приятелю, который, не имея ключа от двери, вынужден был его дожидаться.

— Послушайте, майор, — сказал немец, когда они поднялись к себе в комнату, — хорошо ли это, прусского офицера к черту посылать? Вы меня крепко обидели. Честное слово, я поражен, что вы могли такое произносить!

— Мой дорогой друг, — сказал старый вояка, пожимая ему руку, — ни за какие сокровища в мире не хотел бы я вас обидеть! Ей-богу, если я только сунусь в комнату в тот момент, когда вы будете там делать предложение даме, можете припечатать меня самым крепким немецким словцом, какое только подвернется вам на язык!

— Так вы ей предложение сделали? — воскликнул добродушный немец, тотчас забывая все свои обиды.

— Да, сделал.

— И она его взяла… приняла его?

— Да.