Торгующая наслаждением

– У меня есть подрастающие браться и сестры, просто они мне не родные, – в момент, когда слова вылетают из моего рта, я понимаю, что открываю ту часть своего прошлого, которой с трудом делюсь с Кенди или Хиллари.

Я не люблю распространяться о том, что выросла в приемной семье. Я сбежала оттуда перед восемнадцатилетием, что могло бы навлечь на меня много бед. Это во-первых. Во-вторых, я не хочу, чтобы кто-то копался в моем прошлом. Но опять же, я не вижу, чтобы Эмили хотела это делать. Эверет – возможно. Может, если я дам ему несколько намеков тут и там, то у него пропадет желание рыться в том, что ему знать не нужно.

– Я... не понимаю, – отвечает Эмили.

– Приемная семья, – добавляю я. И мне почти больно это признавать. – Почти десять лет я провела в приемных семьях. За это время у меня появилось много братьев и сестер, но ни один из них не является кровным родственником, и ни с кем из них я больше не общаюсь. Так что нет, никаких родственников.

Они оба замолкают на секунду, а затем Эмили улыбается так, будто ничего и не произошло.

– Я всегда хотела сестру. Кого-то, кто не будет засовывать лягушку в твой купальник, когда ты плескаешься в озере, или не накидает муравьев в твоей сэндвич на пикнике, который ты всеми силами старался сделать идеальным, а еще не обрежет тебе одну косичку за день до того, как ты должна была сфотографироваться для школьного альбома, – она впивается глазами в Эверета, когда тот, демонстративно отвернувшись от нее, что-то насвистывает. – Мальчишки – отстой!

Затем она гладит свой живот и говорит:

– Но ты же не будешь таким, да? Ты не будешь делать все эти ужасные вещи. Ты будешь особенным маминым мальчиком, невинным и совершенным.

Эверет фыркает:

– Не учи его быть засранцем

– Что? – она смотрит с ужасом. – Как ты вообще мог это сказать?

– Ты собираешься вырастить ребенка, которого потом засунешь себе в задницу. Ему нужно лазить по деревьям и играть в мечи с палками.

– Он выколет себе глаз!

– Хорошо, мамочка, – одаряет он ее острым взглядом. – Хорошо, что меня не будет рядом с ним, я-то уж научил бы его, что значит быть мальчишкой.

Затем она громко сглатывает, разочарованная чем-то, что должно было быть смешным. Мне немного неловко, но по непонятным причинам я не могу отвернуться от их перепалки.

– Почему ты такой вредный?

– Я не вредный. А просто утверждаю, что ребенок не должен быть маменькиным сынком, он должен обыскивать дом и играть в грязи, разрезать змей и учиться стрелять из пистолета. Он должен делать эти вещи, а не печь печеньки и смотреть программы по «Lifetime» (прим. переводчика: Lifetime – Американский кабельный телеканал, специализирующийся на фильмах, комедиях и драмах, где главные роли играют исключительно женщины).

– Ты вредина, – видимо, это все, что ей удается придумать.

А я не имею голоса в этом споре и вообще не хочу никому давать советы о том, как воспитывать ребенка, и мне чертовски хорошо известно, что даже если бы моя жизнь зависела от этого, я бы не смогла это сделать.

Эверет качает головой:

– Нет, не вредина. В любом случае, – глядя на меня, он ухмыляется, и я снова чувствую себя неловко, – так как мы все-таки не добрались до рыбалки, а прошла уже целая неделя, не хочешь ли ты выбраться куда-нибудь... скажем, в эти выходные?

Кэнди по телефону говорила, что Уинстон хочет что-то организовать в пятничный вечер из-за того, что отменил его в прошлую субботу. А еще у нее был назначен новый клиент на субботу, которого она должна будет сопровождать на благотворительном ужине.

– Думаю, в воскресенье днем – самое то.

Эмили прыскает от смеха:

– Ты просто выводишь всех из себя, да?

Она проходит мимо нас, оставляя меня в полном недоумении, что же сейчас произошло? Эверет в отчаянии проводит рукой по лицу.

– Что это с ней? – спрашиваю я, неуверенная, действительно ли хочу это знать.

– Гормоны беременности.

– Я не понимаю.

– Ну, когда ты беременна, гормоны в твоем...

– Это мне понятно, – перебиваю его. – Я имею в виду, почему она сказала, что ты меня выводишь?

Его серые глаза с секунду смотрят на меня, а по выражению его лица сложно что-то понять.

– Когда ты упомянула воскресенье... ты сказала это так, словно выбраться со мной куда-то было нелепой идеей. Возможно, она подумала, что я расстроил тебя... снова.

Я даже не знаю, что сказать на это...

– Мне не хотелось, чтобы это так прозвучало. Просто у меня есть планы на эти выходные, и я старалась придумать, какой день бы подошел больше.

– Так ты хочешь погулять со мной? – мне ненавистно то, с какой надеждой Эверет смотрит.

– Ну, это не то, что мне хотелось бы обязательно сделать, это...

– Не делай мне одолжения, – вдруг его голос из гладкого и сладкого снижается до раздраженного и расстроенного.

До меня слишком поздно доходит, что неправильного я сказала.

– Это не то, что я имела в виду, – в спешке говорю я.

Он не обращает на это внимания.