Тормоза для блудного мужа

Пришлось мне остаться, пересчитывать на машинке купюры, проверять их. На рынке ходило много фальшивок, я каждую ассигнацию особым ластиком терла, если он зеленел, значит, деньги не настоящие. Представляете объем работы? Я так и не помянула Витю за общим столом, дома около полуночи, в одиночестве, стопочку опрокинула.

– Наличка! – разочарованно протянула я.

– Следов не осталось, – подтвердила Натэлла. – Хотите совет?

– Выслушаю с благодарностью, – ответила я.

Саркисян обвела рукой кабинет:

– Я работаю с Пашей много лет, хорошо разбираюсь в бизнесе, хоть никогда и не училась на экономиста. Я правая рука Колобкова. У него есть жена, взрослые дети, но он их в рабочие дела не посвящает. Понимаете, я знаю больше, чем Марина, с которой он живет тридцатый год. Не подумайте дурного, у них отличная семья, но Паша бережет супругу. Зачем впечатлительной женщине знать, какие методы иногда применяются?

Саркисян встала, поставила папку с документами Орловой в шкаф, прислонилась спиной к дверце и продолжила:

– Те, кто поднимал в девяностых фирму с нуля, могут рассказать много интересного. Когда мы начали риелторскую деятельность, то сперва обосновались в Одинцове, думали, там, на отшибе, попроще будет. Через пару месяцев в офис ввалились братки и затеяли разговор: «Вам крыша нужна! За процент от прибыли мы готовы вас прикрывать, гоните лавэ, иначе…»

Дальше пошли угрозы, я испугалась, бритоголовые парни в золотых цепях на толстых шеях, с автоматами Калашникова в руках – это вам не пушистые зайчики.

– Да уж, – кивнула я.

Натэлла села в кресло.

– У нас только-только первые сделки наметились, денег никаких еще не было, а уже аллигаторы приплыли. Короче, мы с Пашей стоим в растерянности, а Витя к окну кидается и из него выскакивает. Офис на первом этаже располагался.

Бандиты развеселились:

– Во! Один удрал, кинул вас!

Павел бледнеет, я чуть на пол не падаю. В конце концов Колобков говорит:

– Чего вы хотите?

Бандюганы сообразили: горе-бизнесмен в шоке, и окончательно охамели.

Главарь ноги на стол положил и ну командовать:

– Переписывайте на меня контору! Потом «спасибо» скажете, что от такого геморроя избавились.

Ну и дальше в подобном духе. Речь толкнул на четверть часа, с особым смаком расписывал, что с нами сделают, если мы откажемся ему новорожденный бизнес отдать: уши-носы отрежет, руки-ноги отрубит, в бочку с цементом живьем нас засунет.

Саркисян потерла руками виски.

– Вот удивительно. Чем больше главарь распоясывался, тем сильнее я злилась, страх прошел. Ну и попыталась с уродом договориться, спрашиваю: «Зачем вам дело, не приносящее дохода? Дайте нам раскрутиться».

И тут Витя назад через окно влезает, очень спокойно мордоворотам говорит:

– Валите, пока целы! У нас уже есть крыша, будете выжучиваться, без башки останетесь! Не верите? К окну подойдите!

Бритоголовые неожиданно послушались. Натэлла вместе со всеми приблизилась к окну и обомлела. Во дворе, направив на первый этаж дула пушек, стояло два танка! Братков будто языком слизнуло, они больше не возвращались. Витя, в отличие от Натэллы с Павлом, не потерял самообладания, вспомнил, что рядом с их конторой расположена воинская часть с нищими офицерами, рванул туда и договорился с танкистами. За сто долларов те согласились напугать бандюганов.

– К чему мое повествование? – спросила Натэлла. – Опасных ситуаций было много, и я о них знаю, а Марина нет. Вы говорите, что Вера – серьезная бизнес-леди. Побеседуйте с ее помощником, замом. Кому-то на службе она доверяет больше, чем членам семьи. И еще, если Орлова решила затаиться по доброй воле, то она непременно руководит делами из подполья. Из семьи бизнесвумен может уйти, а любимое, выпестованное детище никогда не бросит! Поверьте, я знаю владельцев разных предприятий, они готовы лишиться жены, любовницы, матери, детей, но не своих компаний.

Мне оставалось лишь ругать себя за то, что до сих пор не догадалась побеседовать с Романом Кисловым.

Покидая кабинет Саркисян, я оставила даме свою визитку и попросила:

– Если вдруг вспомните нечто, связанное с Орловой, звоните, пожалуйста, в любое время дня и ночи.

Натэлла поместила мою карточку в специальную подставку и не удержалась от замечания:

– Прошло много лет, в памяти о той сделке подробностей не сохранилось.

– Человек ничего не забывает, – возразила я, – он просто прячет ненужное подальше, но вполне способен вытащить на свет дела давно минувших лет. Главное, уцепиться за какой-нибудь крючок. В случае с Верой это девять дней после смерти Виктора. Подумайте, вы собирались на поминальный ужин, что на вас было надето?

Натэлла кивнула.

– Это легко. У меня тогда имелась одна юбка и три кофты, две светлые, одна черная, – я надела ее.

– Цветы? – предположила я.

– Павел принес, – медленно сказала Саркисян, – двенадцать роз, шесть от себя, шесть от меня. Дождь шел, Колобков промок. И Вера вошла мокрая, она была без зонта, я взяла у нее куртку, встряхнула. Я еще удивилась, вещь – потрепанная, дешевая, а в сумке большая сумма денег.

– Не в чемодане? – уточнила я.