Торнан-варвар и жезл Тиамат

– Несса была еще жива, и они с ней… А потом кинули жребий – про меня. Я досталась прихвостню атамана. Потом другие… Я делала все, что они хотели, сама, по первому слову, а они хвалили меня… Они даже не были со мной жестокими. Один даже предлагал нам вдвоем убежать и вместе воровать и грабить – чтобы я заманивала мужчин в засаду… Я ему очень понравилась. Я прислуживала им за едой, танцевала для них, меня… разыгрывали в кости… Когда они валялись перепившиеся, я хотела их зарезать, но не смогла… Было три стражника, я могла бы справиться с ними, но… боялась… Только через месяц я сумела от них бежать… Решилась бежать…

Марисса вновь залилась горькими слезами.

– И тебя изгнали? – спросил минуту спустя капитан, вытирая ей слезы косынкой.

– Нет, – помотала она головой. – Я сама. Когда я вернулась, мне никто не сказал ни слова – в Феанне не могут обвинить, если нет свидетелей. Но они смотрели… Мне каждый раз чудилось, что они смотрят и говорят молча: «Почему ты жива?!»… И я… Эти взгляды… – Марисса запиналась, казалось, вот-вот снова разрыдается. – Вот так в одну ночь встала и срезала клеймо обсидиановой бритвой. Режу и вою, режу и вою… Потом прижгла рану свечой и отрубилась… Вот и все… Торн, – всхлипнула она. – Ну за что мне все это? В чем я виновата? Что я сделала, что богиня так карает меня?

Девушка с тихим плачем уткнулась Торнану в грудь.

Он механически поглаживал ее по волосам, не зная, что сказать. Все слова, что ничего страшного не произошло, что люди, пережив куда худшее, живут себе неплохо и даже счастливо, прозвучали бы нелепо и фальшиво.

* * *

Сколько себя помнила Марисса, судьба ее не баловала. Детство ее не было ни безоблачным, ни благополучным.

Ретез, город ее детства… Первый по величине порт Кильдара и третий – всей Логрии. Шумный, полный купцов и моряков, веселый и грязный, алчный и расточительный. Богатые лавки и тяжеловесные каменные мосты, бесконечные кварталы ремесленников, столь же бесконечные улицы увеселительных заведений, пестрые рыночные площади и храмы двунадесяти богов, которым в Ретезе молились…

Гавань, куда приходили корабли буквально со всего света – из Данелага, из Гвайса и Мериддо, из Суртии и Гхаратты, даже с Заокраинного материка, куда плыть надо полторы луны, не видя земли. Все это было ей знакомо.

Но жизнь среди этого богатства и пышного цветения всего и вся была ох как не легка.

В Ретезе всякий торговец, даже торгующий вразнос лепешками и щербетом, смотрит свысока на того, кто лишен этого высшего счастья: продавать и считать деньги за проданный товар. А отец ее не был торговцем. Кебал Хорт по прозвищу Шрам был воином купеческой стражи, одним из лучших ее воинов и непревзойденным лучником. Но – не торговцем. И этого хватало, чтобы дети соседей, мелких лавочников и приказчиков, смотрели на нее свысока.

У отца не было достаточного количества золота, и поэтому мать со вздохом штопала в очередной раз порванное платьишко дочки. Деньги как приходили, так и уходили, и как ни старался он, выше скромного достатка подняться никак не удавалось. Отец мечтал о сыне, но родилась Инграда – маленькая и болезненная девочка. Но он не упрекнул мать ни единым словом, как это водилось в их городе, где рождение девочки даже не всегда праздновали.

А еще отец ее не был ни коренным ретезцем, ни кильдарианцем, ни даже логрийцем. Про свою родину он не рассказывал никогда. И много времени спустя она догадалась, почему.

Ее мать, Сайна – огненно-рыжая, красивая, но быстро увядающая под напором жизненных тягот, – не попрекала отца ни отсутствием богатства, ни чужим происхождением. Она его просто любила. И любила ее – дочь чужеземца.

И это тоже позволяло подружкам высокомерно относиться к ней.

– Нет, Марька, тебя замуж никто не возьмет, – важно изрекала Тунна, заводила девчачьей компании их квартала, когда они по извечному обыкновению всех малолетних существ женского пола делили женихов из числа сверстников.

– Это еще почему?! – удивлялась Марисса.

– А потому, – назидательно поднимала Тунна палец. – У тебя папаня кто?

– Воин! – важно отвечала Марисса.

– Он у тебя харьитт. Tapeг аль еще какой бродяга степной, – сообщала подружка, словно открывая великий секрет. – Не наш человек, одним словом.

– Ну и что?!

– А то! – с той же важностью рассуждала Тунна. – От волков родятся волки, от зайцев – зайцы, от черепах – черепахи. Разве не так? А что родится от волка и черепахи?! Никто тебя замуж не возьмет, потому что ты помесь непонятная. Так что тебе одна дорога – к твоей тетке…

Так она первый раз узнала о существовании тетки.

Но на ее вопрос о том, почему это ей дорога к тетке, и вообще – кто она такая, ее мама вдруг расплакалась, порывисто обняв Мариссу. Потом, правда, добавила, что ее безмозглые подружки просто ничего не понимают и не имеют даже мышиного ума, раз так говорят. Ведь ее дочка самая красивая, а они просто завидуют. И тетя ее тоже хорошая, хотя и «неправильно живущая» женщина.

Вскоре девочка познакомилась с родственницей воочию.