Торнан-варвар и жезл Тиамат

И хорошо, если страже потом передадут. А то ведь сволокут в подвал да станут спрашивать огнем да кнутом — откуда взял да где хозяина прикопал?

Все, что касается векселей и прочего, с деньгами связанного, Торнану не доверили — ими занималась Марисса, у которой и были все тайные ключи и ходы к ростовщикам и храмовым казначеям. Он даже не знал, сколько им выделено на весь путь в звонкой монете.

И правильно — Торнан на месте жрецов тоже не доверил бы золото какому-то чужеземному головорезу.

— Торнан, слушай, а норглинги действительно такие сильные бойцы, как говорят? — В амазонке взыграл, видать, профессиональный интерес. За прошедшие дни пути он несколько раз рассказывал о службе в Страже Севера, но особого разговора как-то не получалось. И вот Торнан задумался — как ей получше объяснить положение дел?

— Скажу так: во всем моем манипуле бой один на один против норглинга выиграло бы человек пять или шесть, считая меня. Ежели взять десяток против десятка — то тут уже дедушка надвое скажет, то ли они нас, то ли мы их. Правда, троих-четверых наших положить придется, это точно. Сотня против сотни — ну, тут норглингам конец однозначно, хотя на четверть и наших убавится. А вот если мой манипул да на дружину любого эрла — хоть даже самого Ро Серебряного, или Игарра Черного, — то и потеряем немного, и победу добудем. Так что карьеру в Страже Севера делать просто — воюй да живым оставайся, и до капитана дослужишься без помех.

— Слушай, а вот у вас, антов — ну, в твоих родных краях, — с норглингами как? Сильно они вас прижимают, должно быть? — осведомилась Марисса.

— У нас с ними почти мир.

— Мир? С норглингами? — одновременно высказали удивление его спутники.

— Ну, можно сказать, что мир. Понимаете, в чем штука, — пояснил Торнан, — во-первых, мы не так богато живем, как в Логрии, и взять у нас особенно нечего. В смысле, золота и серебра у нас не много. Меха, хлеб, мед с воском — это есть, но это ведь еще и взять надо, а потом продать. А из них купцы поганые. Опять же реки у нас не то что здесь: мелкие, порожистые, с отмелями да перекатами. Берега лесами заросли. Вот, допустим, сунется к нам эрл какой-нибудь на своем драккаре, а лучше на пяти. Ну и что? Далеко ли уплывет? Пустят на него где-нибудь на повороте десяток лодок горящих, а пока он уворачиваться будет — с берега стрелами огненными пожгут или из катапульт горшками со смолой забросают. Так что с этими у нас мир. Вот борандийцы досаждают, это бывает — особенно оленные.

— Так борандийцы вроде вообще дикари! — удивилась Марисса не меньше, чем услышав про мир с обитателями Драконьего полуострова.

— Это лучшие лучники, которых я знаю, — припечатал Торнан. — И не все равно, какая стрела тебя проткнет — с костяным наконечником или с булатным?! Да к тому же гордые они и злые: договориться с ними, почитай, невозможно. С темными борандийцами еще так-сяк, а со светлыми — проще сразу утопиться. Они, видишь ли, считают себя потомками каких-то там Первоживущих, которые жили по тысяче лет и строили дворцы из золота. Это теперь, мол, только меткость от предков осталась, а прежде чародеями они были великими и божьими любимчиками, даже звери сами к ним приходили, чтоб те на обед их зажарили, — он добродушно рассмеялся.

— Я вообще-то тоже могу зверей приманивать, — пожал плечами Чикко, — но любимчиком богов себя не почитаю.

— Ты у нас скромник известный, — согласилась Марисса.

— Приятно услышать похвалу из твоих уст! — не остался Чикко в долгу.

Привал окончился, и они вновь продолжили путь.

* * *

Кони трусили рысцой. Справа и слева от них ползла архатисто-черная зубчатая полоса ельника, а в просветах между ними, где пролегали долины, далекой завесой светлели холмы. Потом дорога сузилась, пошла берегом мутно-зеленого ручья и привела под сень вековых, замшелых елей. Почти с каждого дерева свисали гирлянды мха, похожие на бороду лешего.

Теперь дорога петляла меж стволов. Чикко ехал позади и время от времени пытался что-то напевать. Пахло медом и смолой.

Только к полудню увидели они одинокую хибарку из нетесаного камня, стоявшую на высоком берегу ручья, который здесь разливался в порядочную речку. Потом они пересекли увал. Пришлось еще долго подниматься по извилистой тропе; кони всхрапывали, и Торнан, поглядев вниз, увидел, что темные ели тонут в сизой дымке.

Выехали наконец на самый высокий гребень и оттуда начали спускаться вместе с солнцем в долину. Отсюда, с вершины холма, открывался замечательный вид. Приятно округлые пологие холмы, покрытые старым дремучим лесом. Среди холмов извивалась река Арана, несшая свои воды в Дугрское озеро. За рекой холмы постепенно повышались, переходя в предгорья. Слева, во весь горизонт с запада на восток тянулись горы — Серый хребет, младший брат великого Рихея. На склонах виднелись какие-то поселения и лоскутья возделанных полей.

Но окружающее заставило капитана вновь вспомнить рассказы аборигенов.