Торпеда для фюрера

Павел Григорьевич неспеша вынул из кармашка выгоревшей спецовки очки и, привычно оглянувшись, заправил медные дужки за уши.

«Что это за рационализация, позвольте полюбопытствовать? Ну-с… В общем и целом толково, — пролистал он бумаги, прижатые рейсшиной на запрокинутой чертёжной доске. — Вот только при таком угле вхождения, голубчик, никак нельзя игнорировать солёность…»

Не отдавая себе отчёта, к чему это может привести, подсобный рабочий «П.Г. Севрюгин», он же старший военспец и доктор физико-технических наук П.Г. Бреннер, взял в лунке кульмана тщательно заточенный карандаш, который минут через десять выронил морской инженер Фильченков, вернувшийся с обеденного перерыва.

Выронил, подобрал и заявил во всеуслышание:

— Охренеть…

— Чего там?.. — оторвался от рейсфедера его коллега.

— Он внёс коэффициент плотности соли в гидродинамические расчеты!

— Кто?

— При пологой траектории на это можно было и наплевать, но, — в изумлённом азарте не услышал его Фильченков и потянулся за синей плиткой конструкторской резинки. — Но, если первоначальный импульс задаётся в условиях погружения…

— Э-э, братец… — отодвинул его бедром товарищ, более умудрённый жизненным опытом, и отобрал резинку. — Не спеши. Это всё, конечно, очень важно, но, поверь мне, куда важнее сейчас выяснить, кто эти поправочки внёс, — ткнул он пальцем в карандашные столбики цифр. — Кто этот скрытый и скрытный гений. Кто здесь мог побывать, пока мы трапезничали, а? Я ключей никому не давал, а ты свои?..

— Да только этому, старикану с метлой, дяде Пете, прибраться, — отмахнулся озадаченный Фильченков. — Не думаешь же ты…

Хроники «осиного гнезда»

Декабрь 1942 г. — февраль 1943 г. База торпедных катеров «Иван-Баба» в Якорной бухте

Силы 1‑й флотилии шнельботов, подорванные потерями и долгим ремонтом, наконец-то возросли. У причалов в Якорной бухте готовы были выйти в море «S-28», «S-51», «S-72» и «S-102» — грозная четвёрка, опытные и решительные военные моряки. Кроме того, славный боец, шнельбот «S-40», на который возвратился излеченный Шнейдер-Пангс, а также вновь прибывшие «S-47» и «S-52» находились в качестве резерва в Констанце. Там же проходили ремонт потрёпанные в боях и в штормах «S-26» и «S-49». И существенно ускорилось боевое обеспечение, не говоря уже об улучшении бытовых условий — 6 декабря была наконец-то введена в строй плавбаза «Романия», которую ещё весной приобрели у румын.

Но выходов в море было немного, а удачных — и того меньше. Зимние злые черноморские шторма накатывали один за другим, обрекая малотоннажные кораблики на бездействие. Авиация тоже не многое могла сделать: рваные тучи стремительно мчались едва не по гребням крутых волн, да и темнело рано. Так что русские крейсеры безнаказанно выходили несколько раз к союзным берегам. Пересекали бурное море и обстреливали портовые сооружения, нефтехранилища и заводы. Это приводило и к болезненным потерям, и к очередным вспышкам ярости, по восходящей, Цилиакса, Редера и самого фюрера. В короткие же дни затиший и ясного неба вовсю работала авиаразведка ЧФ, а если и удавалось выскользнуть к кавказским берегам под покровом темноты, то поиск ничего не приносил. Складывалось впечатление, что русские на этом направлении затаились.

Хотя очень даже не затаились на Сталинградском направлении.

Но вот временное спокойствие или относительное затишье взорвал большой десант под Новороссийском. И с февраля 1943 года главной задачей 1‑й флотилии стало нарушение снабжения русского плацдарма на «Малой земле».

Поскольку перевозки туда осуществлялись исключительно малотоннажными судами, список побед шнельботов стал стремительно пополняться буксирами, шхунами и сейнерами. В ночь на 18 февраля подвернулась цель и посолиднее: пять торпедных катеров нашли и атаковали в районе Геленджика плавбазу «Львов». Но находка не обернулась победой: и её артиллеристы, и комендоры полдюжины русских катеров сопровождения открыли такой огонь, что пришлось выпускать торпеды почти с трёх миль. В свете прожекторов и разрывов пенные дорожки, тянущиеся за «угрями», были хорошо заметны, и «Львов», резко и умело маневрируя, уклонился, и все пять «угрей» растаяли в ночном море.

Существенный боевой успех пришёл только через девять ночей. 27 февраля удалось потопить у Мысхако тральщик Т-403 и буксир «Миус». Ещё один «угорь» снёс корму канонерской лодке «Красная Грузия». Канонерка потеряла ход и села на грунт у Мысхако. Торпед у катерников к тому времени не оставалось, но Бюхтинг (это был его второй выход в море после возвращения из госпиталя) передал по рации точные координаты канонерки в штаб. Ещё до рассвета неподвижную цель накрыли огнём дальнобойной артиллерии. Несколько прямых попаданий вызвали пожар, и часть команды перебралась на подоспевшие «морские охотники». Довершила дело бомбардировочная авиация.

Ловля на живца

Туапсе. Лето 1943 г. Штаб КЧФ. Разведотдел