Торпеда мимо ЛЕДОКОЛА

— Поступавшая И. Сталину развединформация не позволяла сделать вывод о намерении Германии напасть на СССР. А. Исаев не осознаёт, что это утверждение с предыдущим взаимно противоречат друг другу. На самом деле ситуация выглядит следующим образом: Центральный момент решения каждой проблемы – получение информации и усвоение её. В Генштаб и И. Сталину в течение 1941 г. поступала всё более и более тревожная информация о концентрации немецких войск, свидетельствующая о намерении Германии напасть на СССР, в то же время сравнительный анализ военного и технического потенциалов показывал, что Германия уступает СССР, к тому же Германия находилась в состоянии войны с Великобританией. Из этого был сделан вывод, что, по крайней мере, в 1941 г. Германия не нападёт на СССР. Учитывая эти обстоятельства, в марте-июне 1941 г. из глубинных округов в приграничные перебрасываются несколько советских армий (77 дивизий), определён срок завершения передислокации – к 10 июля 1941 г. Но, … "немецко-фашистскому командованию буквально в последние две недели перед войной удалось упредить наши войска в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны."

— В начале главы А. Исаев заявил, что объём переброски войск из внутренних округов в приграничные в марте-мае 1941 г. составил … аж 4 (четыре) дивизии – (стр.43). А в конце главы он же непринуждённо рассуждает о 77 дивизиях Резерва Главного Командования (это и есть дивизии внутренних округов, перемещённые в приграничные округа) – (стр.52).

— Сначала А. Исаев заявил, что в июне 1941 г. из глубины приграничных округов поближе к границе было выдвинуто 32 дивизии – (стр.48). Несколькими страницами дальше по ходу повествования тот же А. Исаев, как ни в чём ни бывало, рассуждает о 108 дивизиях первого эшелона армий прикрытия на момент начала войны (стр.51). Учитывая, что изначально поблизости от границы располагалось 56 дивизий, из глубины округов было выдвинуто поближе к границе 76 (а не 32) дивизий.

Официальная советская военная история заняла такую двойственную позицию:

"В канун Великой Отечественной войны перед советской военной теорией не стояло проблемы, какому способу ведения вооруженной борьбы отдать предпочтение: стратегическому наступлению или обороне. Взгляд на наступление как главный способ боевых действий, с помощью которого только и можно добиться победы в вооруженном столкновении, оставался незыблемым. Это положение получило подтверждение в первых операциях и кампаниях мировой войны, в период финляндско-советского военного конфликта.

Своеобразие советской концепции наступления состояло в том, что она исходила из идеи ответного удара по противнику. Эта идея отвечала природе и сущности Советского социалистического государства, кровно заинтересованного в сохранении мира и не собиравшегося нападать на какое-либо государство.

При этом признавалась исключительная важность захвата и удержания стратегической инициативы

с начала военных действий. Однако эту проблему до конца решить не удалось, так как ее требовалось согласовать с идеей ответного удара, которая исходила, в сущности, из того, что в начале войны необходимо прибегнуть к обороне".

История Второй Мировой войны 1939–1945 в двенадцати томах.

Том третий. Воениздат, 1974. стр. 410–411