Торпеда мимо «Ледокола»

— Ждите меня, — ответил я и немедленно выехал к пограничникам. …

Фельдфебель повторил мне то, что уже сообщил начальнику погранотряда: в четыре часа утра 22 июня гитлеровские войска перейдут в наступление на всем протяжении советско-германской границы.

— Можете не беспокоиться. Мы не расстреливаем пленных, а тем более добровольно сдавшихся нам, — успокоил я немца.

Сообщение было чрезвычайным, но меня обуревали сомнения. "Можно ли ему верить?" – думал я так же, как час назад думал начальник погранотряда. Очень уж невероятным казалось сообщение гитлеровского солдата, да и личность его не внушала особого доверия. А если он говорит правду? Да и какой смысл ему врать, называя точную дату и даже час начала войны?

Заметив, что я отнесся к его сообщению с недоверием, немец поднялся и убежденно, с некоторой торжественностью заявил:

— Господин полковник, в пять часов утра двадцать второго июня вы меня можете расстрелять, если окажется, что я обманул вас.

Вернувшись в штаб корпуса, я позвонил командующему 5-й армией генерал-майору танковых войск М. И. Потапову и сообщил о полученных сведениях."Федюнинский И. И. Поднятые по тревоге. — М.: Воениздат, 1961 стр.11–12 Что- то про это сообщение маршал Г. Жуков в своих воспоминаниях не вспомнил и не поразмышлял, может быть потому, что на это сообщение никак не отреагировали.

Вообще-то, поразительная ситуация – а если бы не было этих перебежчиков, или эти нарушители границы были бы застрелены нашими пограничниками? Своей агентуре не верят, а перебежчикам поверили. Да уж, поистине гениальны наш Вождь и наш Полководец.

Итак, около 0 час.30 мин. 22 июня в войска направлена Директива. Но какая …

Не знаю чего больше в рассуждениях А. Исаева: наивности или цинизма и упорного желания чёрное представить белым. Странно, но Исаев считает, что Директива свидетельствует об осознании Сталиным возможности и опасности германского нападения. Почему же в таком случае в округа не послали телеграмму простого содержания: "Приступите к выполнению плана прикрытия 1941 года", а мучительно сочиняли Директиву. А она призывала"не поддаваться ни на какие провокационные действия" и "никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить", то есть войскам было запрещено отвечать огнём на огонь со всеми вытекающими из этого последствиям. Война началась, началась "внезапно". Враг обрушил всю силу своей военной машины на наши приграничные территории, а политическое (И. Сталин) и военное (С. Тимошенко и Г. Жуков) руководство страны и не думает признавать свой грубейший просчёт в оценке складывающейся ситуации, принимать адекватные меры. Не помогает ни гениальность Вождя, ни безмерная талантливость Полководца. Чем обернулась для войск эта Директива, рассказывает бывший заместитель командующего Западным особым военным округом И. В. Болдин. Нельзя равнодушно читать его воспоминания:

"Тем временем из корпусов и дивизий поступают все новые и новые донесения. Но в них – ничего утешительного. Сила ударов гитлеровских воздушных пиратов нарастает. Они бомбят Белосток и Гродно, Лиду и Цехановец, Волковыск и Кобрин, Брест, Слоним и другие города Белоруссии. То тут, то там действуют немецкие парашютисты.