Торпедой - пли!

«Уфф! Такое зрелище достойно пера самых знаменитых художников-баталистов!» — выдохнул старпом, обернулся и замер, потому что одно дело смотреть, как самолеты штурмуют корабли, идущие где-то впереди, и совсем другое — увидеть, как их осиный рой приближается именно к твоему судну. Ход сражения повторялся почти в точности. Ведомые самолеты, не выдержав обстрела, сбросили торпеды и теперь, подставив в развороте черные кресты, уходили в сторону. На боевом курсе оставались только два «хейнкеля». Так же, как и в первой группе, не свернул в сторону ведущий, и еще пытался приблизиться на убойную дистанцию второй торпедоносец, идущий чуть правее командира. Но вскоре и у него нервы не выдержали, он сбросил торпеды и взмыл в спасительную высоту. Но лидер не свернул. И Долгов видел, что идет он точно на них. В носу самолета будто вспыхнул фонарик, и вокруг танкера заплясали фонтаны от пулеметных пуль. Идущий сзади эсминец, вывернув в сторону все стволы и заглушая рев самолетов, вел огонь по упорному торпедоносцу. И стрелял он неплохо. Старпом видел, как от самолета отлетают куски обшивки и на крыльях вспыхивают огненные шары попаданий. Но лидер не сворачивал. С держателей слетели торпеды, и лишь тогда он изменил курс, но уйти уже не смог. Столько попаданий самолет выдержать был не в состоянии, он начал рассыпаться в воздухе и вскоре рухнул между шарахнувшимися в стороны кораблями.

Долгов взглянул на мечущихся возле неожиданно замолчавшей пушки зенитчиц, затем на разлетевшийся под пулеметным огнем ящик с отстрелянными гильзами, и тут его взгляд наткнулся на прячущегося в шлюпке Рябинина. Василий был там, где он его и оставил. Из открытого окна радиорубки выглядывала Мария Изопова и, вывернув вверх голову, смотрела на кружащиеся в небе самолеты. И тут вся картина маслом встала во всей ясности перед глазами Долгова. Это был момент истины! В той, другой жизни и истории несущаяся в борт танкера торпеда уже решила их участь. Но это было в той, другой. А в этой истории был он.

— Васи-ли-ий! — срывая горло, закричал старпом. — Вон из шлюпки!

Он рванулся вперед, намереваясь вышвырнуть из шлюпки удивленно глазевшего на него Рябинина. Но тут пришел в себя ничего не замечавший, кроме своего обидчика, Федоров. Вцепившись в ногу старпома, он начал ее выкручивать и даже попытался вцепиться зубами в ботинок.

— Да пошел ты!

Долгов, не церемонясь, лягнул Федорова в нос, но особист держал его крепко.

— Вася, бегом из шлюпки!

Старпом старался успеть изо всех сил. И его страшный крик и перекошенное лицо сделали свое дело. Рябинин перемахнул через борт и вопросительно уставился на старпома. Рядом выглядывала из окна радистка.

— Вы оба! — понимая, что счет идет на секунды, Долгов уже не кричал, а вопил: — Марш к капитану! Жи-и-иво!

Радистка пулей вылетела из радиорубки и кинулась в открытую дверь ходового поста. Следом за ней юркнул ничего не понимавший Рябинин.

Старпом дернул ногу. Теперь нужно было позаботиться и о себе. Особист вцепился еще крепче и с настойчивостью жука-скарабея пытался повалить его на палубу.

— Идиот, — со злостью прошипел Долгов. — Быстрей вали отсюда!

Но Федоров его не слышал, да и сдаваться так просто не собирался. Тогда старпом свободной ногой наступил ему на пальцы, затем двинул в живот. Это сработало, и руки разжались. Освободившись, старпом покрутил головой в поисках убежища.

«Нужно подальше от правого борта, и во что-нибудь покрепче вцепиться, чтобы при взрыве не вылететь за борт, — лихорадочно соображая, старпом еще раз для верности двинул попытавшегося опять дотянуться до его ноги особиста. — Туда!»

Он подбежал к левому борту и двумя руками схватился за леерную стойку.

Время шло, но ничего не происходило. И у Долгова мелькнула мысль — может, в этой, новейшей, истории торпеда вообще проходит мимо?

Покачиваясь на непослушных ногах, поднялся Федоров. Размазывая кровь из разбитого носа, он злобно взглянул на старпома.

— От меня еще никто не уходил, — невнятно пробормотал он непослушными губами и двинулся к пожарному щиту на стене радиорубки.

Вцепившись в багор, он дернул изо всех сил на себя, но справиться с зажимом не смог. Тогда особист потянулся за выкрашенным в красный цвет топором. Взвесив его в руке, Федоров хищно ухмыльнулся и пошел на старпома.