Торпедой - пли!

Часы показывали девять утра по местному времени. Немцы теперь постоянно находились вне дома. Дмитрий Николаевич скрупулезно отмечал место, где стоит каждый, и его расстояние до двери. Получалось, что любому из них достаточно пробежать не более десяти метров или пару секунд. А такую внезапную атаку моряки провести не смогут. Он уже подумал, что, возможно, стоит дождаться ночи и попытаться захватить немцев спящими. Но тут случилось неожиданное: завершив обязательные работы, метеорологи достали мяч и, отойдя от дома на приличное расстояние, затеяли игру в футбол, два на два. Это был шанс. Обогнув остров и прикрываясь скалой, Дмитрий Николаевич решился на высадку десанта. С этой стороны берег был каменист и обрывист, но зато полностью скрывал лодку от немцев. Всплыв, «Дмитрий Новгородский» подошел почти к самому берегу. Быстро спустили надувную лодку, и группа во главе со старпомом направилась к острову. Субмарина скрылась под водой и отошла на безопасное расстояние. Связь, по уже отработанному сценарию, держали по рации. Ничего не подозревающие немцы по-прежнему увлеченно гоняли мяч. Заняв положение, чтобы видеть и свою группу, и метеорологов, Дмитрий Николаевич передавал информацию старпому.

— Пока играют. Как у вас?

— Берег рядом, но тяжело подойти. Относит назад в море.

— Поторопитесь, а то им скоро надоест.

— Да стараемся, но, видно, придется намочиться.

Командир увидел, как старпом спрыгнул в воду и, подтянув автомат к шее, потащил лодку к берегу. За ним попрыгали и остальные матросы. Привязав конец к камню, они оставили лодку и пошли в обход скалы, с расчетом выйти рядом с домом. Немцы пока им не были видны, и Дмитрий Николаевич продолжал информировать старпома о ходе матча, как профессиональный комментатор.

— Счет два — два! Пока играют. Видно, парней зацепило, но боюсь, ненадолго. Как у вас?

— Из воды выбрались, идем по берегу. Сейчас обрыв закончится и должны выйти у причала. Я уже его вижу.

— Все правильно. Прячась за камнями, вы сможете подобраться почти к самому дому. Вам будет ближе, чем немцам.

— Я понял, командир. Мы уже видим крышу.

Но только Дмитрий Николаевич хотел доложить об изменившемся счете, как один из немцев взглянул на часы и взмахнул руками, приказывая остановиться. Разгоряченные игрой, смеясь, метеорологи двинулись к дому, пасуя друг другу мяч.

— Толик! Они возвращаются!

— Понял!

В перископ, как на ладони, были видны моряки, крадущиеся в обход каменного вала на берегу. Потом Дмитрий Николаевич увидел, как старпом сорвал с груди автомат и, развернув группу в сторону острова, повел ее вверх по обрыву, и вскоре оказался метрах в пятидесяти от немцев. Старпом медленно, стараясь не шуметь, передвинул затвор и выставил ствол из-за камня. Слева и справа приготовились, заняв позицию, матросы. По четыре человека с каждой стороны. Долгов напрягся, чувствуя, как от волнения подрагивают пальцы. Ничего не подозревающие немцы шли к дому, пиная друг другу мяч. Был слышен их смех. Старпом оценил расстояние. Метров сорок, не больше. Дом в двадцати метрах, чуть в стороне, между ними и метеорологами. Еще чуть-чуть, и они скроются за стенами. Медлить нельзя. Он шумно выдохнул, пытаясь унять волнение, и прицелился в идущего впереди. А целиться в человека не так-то просто. Тем более в невооруженного, ничего не подозревающего, беззаботно пинающего мяч. Ладонь, сжимавшая рукоятку автомата, мгновенно вспотела. Ну же! Ему нужно сделать всего один шаг. Нужно всего лишь нажать на курок. Но в душе старпома поднималась буря протеста. А все этот пресловутый шаг. Он отделяет любовь от ненависти, святость от грехопадения. Один шаг делает человека убийцей, героем или предателем. Вот сейчас он нажмет на курок, и его руки будут в крови. Да, выстрелить в человека совсем не просто. Старпом опустил автомат, затем прицелился вновь. И переступить через себя ох как не просто.

Долгов в сердцах чертыхнулся и поднялся из-за укрытия.

— Будут бежать — стреляйте, — шепнул он притихшим матросам.

Выпрямившись в полный рост, старпом крикнул:

— Эй, немцы! Хенде хох!

Метеорологи замерли. Мяч, не дождавшись паса, сиротливо покатился по тропинке.

— Ну, чего рты раскрыли? Живо руки вверх!