Торпедоносцы

Насторожившийся Борисов посмотрел на карту; островов в этом районе не было. Летчик направил машину к подозрительному пятну, и почти тотчас раздалось предупреждение штурмана:

— Конвой впереди! Отверни влево, а то напоремся на зенитки!.. Миша! Вижу два транспорта и четыре корабля охраны.

Нос самолета сместился в сторону, и Борисов увидел: прижимаясь к берегу, в сторону Риги шел караван. Впереди резал воды залива остроносый тральщик. В кильватер ему следовали два тяжело груженных транспорта водоизмещением четыре и шесть тысяч тонн. С кормы и со стороны моря их охраняли сторожевики.

— Не четыре, а пять кораблей в охране вижу! Между транспортами и берегом есть БДБ! Сильно! — летчик рассмотрел быстроходную десантную баржу, следовавшую справа.

Он сближался с конвоем, радовался, что тяжелый поиск оказался ненапрасным, а цель — богатой. Особенно привлекал «шеститысячник». Из его широкой и высокой трубы до самого неба поднимался густой черный дым, а за кормой стлалась пенная дорожка, — плыл он неторопливо и как-то уж очень по-хозяйски, домовито.

«Перегрузился, гад!» — с нарастающей неприязнью думал Михаил, разглядывая опущенные почти до воды борта судна.

Торпедоносцы полетели вдоль конвоя. — Командир! Нас обстреливают зенитки! Разрывы справа, дистанция тысяча метров!

Такие разрывы для самолетов не опасны. Но враг стрелял бешено. Хмурое небо озарялось частыми вспышками. Число их с каждой минутой нарастало. Они приближались к самолетам.

— Нервный фашист пошел! — засмеялся Рачков. — А раз нервный, значит, боится своей судьбы!

— Нет! — не согласился Борисов. — Тут дело в другом. Он хочет нас запугать… С полсотни стволов бьет! Как же подобраться?

После беглого осмотра каравана стало ясно, что пробиться к транспортам со стороны моря невозможно: торпедоносцы неминуемо попадали под сосредоточенный огонь зениток трех кораблей и обоих транспортов.

«Попробовать разве с носа через тральщик? — размышлял Михаил. — На тральщиках зениток мало. Это хорошо, Но тогда атаковать придется с острого угла, а это резко уменьшит вероятность попадания торпеды в транспорт. Да к тому же он может сманеврировать, уклониться. Бить следует только под прямым углом!»

— Что будем делать, Иван Ильич?

— Как что? Топить, пока фашисты не очухались и не вызвали истребителей, — у них аэродромы под боком!

— Знаю. Но откуда бить? Вот если б от берега!

— Ты что? Там же батареи! Впрочем, если на бреющем? Может, проскочим, а? Риск, конечно! Но… чем черт не шутит!

Рачков был прав; идти в атаку со стороны берега было рискованно не только потому, что прорываться к морю пришлось бы через позиции зенитных батарей, а немцы стреляли метко, в этом Борисов убедился не раз, но и потому, что конвой шел слишком близко к суше, — времени на прицеливание и сброс торпеды оставалось крайне мало.

Иного выхода не было. Другую цель искать Борисов не мог. Он понимал; эти перегруженные, тщательно охраняемые большие транспорты следуют в Ригу с ценными военными грузами. Войска Прибалтийского фронта должны были вот-вот начать бои за освобождение Риги, и поэтому всякая помощь с моря усиливала врага и оборачивалась для наших войск увеличением жертв. Транспорт надо было топить! Даже ценой собственной жизни…

— Ваня! Ты выведешь меня на конвой со стороны берега?

Штурман хорошо понимал терзания друга, разделял их и потому ответил решительно:

— Ложись на обратный курс, Михаил!..

— Командир! — ворвался голос Демина. — С юга вижу четыре истребителя! «Фоккеры»!

«Значит, немцы вызвали прикрытие! Надо уходить. Обстановка серьезно усложнилась…»

Давно растворились в дымке контуры конвоя. Торпедоносец и топмачтовик гудели моторами над заливом, улетая на запад. Слева показался и проплыл мимо еле видимый мыс Колка.

— Пора, Миша! — предупредил Рачков и подал команду; — Лево на борт! Пошли на берег. Надо проскочить между батареями у деревень Мазирбе и Колка, посмотри на карту. Нас, конечно, наблюдатели увидят, сообщат «фоккерам». Они — сюда, а мы — туда! Хорош план, Миша?

— Утверждаю! — оживился Борисов. Ему было приятно, что его мысли совпали с предложением штурмана.

Несложный маневр — Башаев перевел машину в левый пеленг, и оба самолета со снижением устремились к высокому берегу. Вот его неровная полоска уже осталась позади: прижимаясь к земле, самолеты мчались в глубь полуострова на максимальной скорости. Перед глазами летчиков стремительно проносились извилистые нити ходов сообщений и траншей, полудужья окопов и овалы батарейных позиций, редкие хуторские домики, бросившееся врассыпную стадо черно-белых коров, снова окопы и позиции зенитных пушек с бегающими между ними солдатами в серо-зеленых шинелях. Сотрясая окрестности могучим ревом, самолеты углублялись в стан врагов, и те от неожиданности и страха шарахались по щелям.

Рачков метался по кабине между иллюминаторами, сверяя местность с картой, — ждал намеченный ориентир — изгиб дороги, от которого намеревался повернуть группу к морю, а его все не было. Дорога появилась внезапно. Она терялась за густыми посадками деревьев, но штурман узнал ее и крикнул: