Торпедоносцы

Летчики группы Богачева дрались с врагами так же смело и решительно, как и макарихинцы, И они добились ощутимых успехов: потопили транспорт водоизмещением пять тысяч тонн, сторожевой корабль, подбили эсминец и еще один транспорт водоизмещением три тысячи тонн. В линкор попала еще одна «полутоннка» и на нем был замечен пожар. Однако «Шлезиен» по-прежнему оставался на плаву, потопить его не удалось.

Инженеры и техники опять сновали у торпедоносцев, отбирали менее поврежденные к следующему вылету.

Борисов отозвал Богачева в сторону.

— Саша! Покажи, как он стоит по отношению к берегу? — попросил он друга, подняв планшет.

— В том-то и дело, что он не стоит! Он все время на ходу, курсирует малыми ходами. А его орудия бьют по берегу… Как курсирует? Черт его знает! Там очень густая дымка, впереди ничего не видно, только под самолетом. Я линкор видел всего с полминуты! Да и то через прицел. Понимаешь? Он маневрирует, уклоняется. Я гонялся за ним, чтобы загнать на выгодный курсовой угол. Вышел-таки! Торпедировал! Но результата не наблюдал. Высота дымки? Метров триста. А выше — хорошо!

Подошли Николай Конько и Иван Рачков. Иван Ильич принялся на листе бумаги рисовать схему Померанской бухты. Конько и Богачев помогли по ней уточнить место нахождения «акулы» и курсы ее движения.

— Миша, учти! — добавил Богачев. — Там над, линкором вертятся «фоккеры»! Я видел две четверки. В атаку они, правда, не выходили, но барражируют!

— Спасибо за предупреждение, друг! Михаил достал из планшета фотоснимок злополучного линкора, вгляделся в его контуры.

— Этой фок-мачты теперь нет! — показал Александр. — На ее месте — груда металлолома. Но носовая башня невредима, сам видел, стреляет, сволочь…

Приехал «виллис» за экипажем Борисова.

— Миша! — крикнул вдогонку Богачев. — Будь аккуратен! После атаки крути только в море! На берег не ходи, там много зениток!

4

В штабе авиаполка уже находились экипажи Полюшкина и других летчиков. Отдельной группой сидели штурмовики. Среди них внимание Михаила привлек стройный усатый подполковник с двумя Золотыми Звездами на груди — Алексей Ефимович Мазурекко, командир 7-го штурмового авиаполка. Летчик поприветствовал его и сед рядом с Полюшкиным.

Атмосфера в штабе, чувствовалось, была напряжена. От наблюдательного Михаила не ускользнуло, что летчики — всегда шумный народ — переговаривались вполголоса, а штабные работники и старшие командиры сидели с расстроенными лицами.

— Шторм девять баллов! — подтолкнул Рачков. — Держись!

В помещение в сопровождении целой свиты быстрым шагом вошел полковник Курочкмн. Капитан Иванов скомандовал:

— Товарищи офицеры! — и доложил: — Товарищ; полковник! По вашему приказанию собраны тринадцать экипажей торпедоносцев и командиры групп штурмовиков и истребителей!

— Вольно! Садитесь! — Курочкин прошел за стол, но не сел. Сердито спросил: — Надеюсь, знаете, зачем вас собрали? В общей сложности шестнадцать топмачтовиков и сорок штурмовиков нанесли по линкору два комбинированных удара, а кроме повреждения фок-мачты ничего не добились. Срам! Это же старая калоша! Всего-навсего учебный корабль! Ему давно пора быть на дне, а его даже не прогнали с артиллерийской позиции. И он продолжает расстреливать красноармейцев на берегу! Да, да! Именно расстреливать в упор, безнаказанно! Не скрою, командование флотом весьма обеспокоено. Генерал-полковник авиации товарищ Самохин недоволен. К нам направился маршал авиации товарищ Жаворонков. Запрашивает сам народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов! Понимаете ответственность, товарищи морские соколы? — комдив строгим взглядом медленно обвел собравшихся. Задержался на Борисове: — Линкор должен быть потоплен! И потоплен сегодня! Ясно?

Летчики, насупившись, слушали своего командира.

— Товарищ Мазуренко! Сколько экипажей вы сможете выставить для третьего удара?

— Только шестнадцать, товарищ полковник! — привстал тот. — Остальные повреждены и до завтра будут в ремонте.

— Мало! — стукнул по столу рукой Курочкин. — Что ж, чем богаты… Ведущим пойдет старший лейтенант Борисов, его заместителем старший лейтенант Фоменко.

Оба летчика встали.

— Садитесь! Хочу выслушать ваши соображения, товарищ Борисов! — суровое лицо комдива несколько смягчилось. Он сел. — Я знаю, что вы просились еще в первый удар. Наверное, успели переговорить с теми, кто уже слетал?

— Так точно, товарищ полковник! Зенитный огонь вражеских кораблей очень сильный. Летчики дрались геройски и потопили в общей сложности более десяти плавединиц…

— Второстепенных единиц, товарищ Борисов! — прервал комдив и вновь нахмурился. — Мне хотелось услышать мнение боевого летчика, Героя Советского Союза, а не адвоката! Как дерутся торпедоносцы с врагами, я хорошо знаю.

— Это я к тому говорю, товарищ полковник, — смело продолжал Михаил, — что большое количество потопленных единиц невольно подводит к выводу, пусть на меня не обижаются мои товарищи-летчики, что удары пришлись не по линкору.