Торпедоносцы в бою. Их звали «смертниками».

Слегка обогревшись, они задремали, а может, просто впали в забытье. Мифтахутдинов вдруг встрепенулся: почудилось, будто слышит детские голоса. Кричали действительно рядом, но это были невесть откуда взявшиеся чайки. Они летали кругами над лодкой, садились неподалеку на воду, а затем поднялись и улетели к северу.

— Значит, недалеко земля, раз чайки… — предположил Мифтахутдинов. Штурман и стрелок согласно кивнули. Го-ворить не хотелось.

Уже к вечеру все услышали шум моторов и насторожились, но поняли: шум доносится с неба. Там, в голубой вышине, шел воздушный бой. Юркие истребители сходились и расходились на пологих и крутых виражах, доносились короткие строчки пулеметных очередей. Аксенов не выдержал, закричал:

— Сюда, сюда!… Куда же вы?!

— Уймись, Юра, — нехотя сказал Мифтахутдинов. — У них свои заботы, некогда им на море глядеть.

Карусель воздушного боя сместилась к югу, а потом и вовсе исчезла в далекой голубизне, унося с собой и шум моторов, и мелькнувшую было надежду. Да и в самом деле, попробуй разгляди в необъятной шири моря крошечную резиновую лодку! И каждый в который уже раз вспоминал так некстати забытую в самолете ракетницу.

Как часовые на посту, сменялись в полубредовом забытьи дни и ночи, и каждые последующие сутки усиливали жажду и голод. Плиткой шоколада, чудом завалявшейся в кармане гимнастерки запасливого стрелка-радиста, подкармливали, отламывая по мизерному кусочку, раненого штурмана. На четвертый день Аксенов, не устояв перед соблазном, зачерпнул в пригоршню морской воды, глотнул и тут же стал отплевываться:

— Фу, ну и гадость! Тьфу, чтоб тебе…

— Не надо, Юра, — слабым голосом отговаривал его Локалов. — Не надо пить… Я читал где-то, от морской воды потом еще больше пить захочется…

В тот же день опять появились самолеты. Сначала на разных высотах звеньями по три прошла со стороны финского берега девятка наших истребителей, а затем, давя ревом моторов, совсем низко над лодкой пронеслись два таких родных «Бостона». Все трое поднялись из последних сил, кричали и бросали вверх шлемы… Мифтахутдинову даже показалось, что он видел на руле поворота цифру «23». Это Богачев! Или показалось? Торпедоносцы скрылись за низкой линией горизонта и вскоре оттуда донеслись раскаты далеких взрывов.

— Воюют наши, — не без зависти произнес Мифтахутдинов. — Не вешайте нос, ребята, мы с вами тоже еще повоюем, еще доживем до того дня, когда ни одного фашистского гада на земле не останется…

Возникшие и пропавшие, как видения, «Бостоны» растревожили душу. «Летают, Сашка, бьют гадов, а я… — с завистью к Богачеву казнился Мифтахутдинов. — Вот же продрался он тогда через такую же стену защитного огня. Продрался! Почему же нас сбили? Выходит, он умеет, а я еще нет?» «Маневр, маневр и еще раз маневр», — вспомнил он наставление командира полка и флаг-штурмана, и ему просто не терпелось немедленно, вот сейчас, сесть за штурвал и доказать всем, что он сумеет перехитрить, провести врага и победить. Так ему захотелось этого, что от досады, от собственного бессилия он даже застонал.

— Ты чего, Гусман? Не переживай, — прохрипел Локалов, угадавший муки командира. — Я в тебя верю… Дай вот выберемся из этой передряги… Мы с тобой еще себя покажем.

К вечеру пятых суток во мгле показалась темная расплывчатая полоска. Сомнений не было; это берег. Лодку несло к нему. Мифтахутдинов и Аксенов приподнялись на колени, растянули на вытянутых руках вконец истрепавшийся, облохматившийся мятый командирский китель. Даже под таким импровизированным парусом лодка пошла намного быстрее. Но не было сил держать парус — пять суток без пищи и воды сделали свое дело.

— Вроде бы мотор, командир, слышишь? — встревожился Аксенов. И действительно, приближаясь, нарастало тарахтенье лодочного мотора, и тут же из береговой тени выплыл высокий нос деревянной шхуны. Мифтахутдинов схватился за кобуру, но Локалов тронул его за руку:

— Обожди, похоже, рыбаки это…

На командном пункте полка майор Ситяков попросил меня к оперативной карте и, обведя кружочком точку на освобожденной части Эстонии, сказал:

— Придется вам, Иван Феофанович, слетать вот сюда. Финские рыбаки подобрали экипаж Мифтахутдинова… Да- да, живы ребята, только отощали и обессилели за пять суток. Они вот здесь, на этом аэродроме. Встретьте, обласкайте, подбодрите и везите их сюда.