Торт от Ябеды-корябеды

– Дорогуша, да ты ханжа! – расхохоталась Макси, возвращаясь на место. – Если, по-твоему, женщины не должны знать таких слов, то тебе сейчас следовало задать мне вопрос: «Элен, что ты мне сказала? Прости, ангел мой, не поняла». Но ты разразилась гневной тирадой. Ай-ай, зайка! Ты владеешь лексикой улиц, а прикидываешься, что ни сном ни духом даже не подозреваешь, на какую часть мужского организма следует отправить пинком под зад тех, кто тебя критикует за внешний вид и поведение.

Тетя Мура приоткрыла рот, но не сумела выдавить из себя ни звука. А Макси, которую, оказывается, звали Элен, продолжила рассуждать:

– Значит, тебе охота смотреться как все, вести жизнь как у всех, потому что только в этом случае эти «все» будут считать тебя своей? Надин, не молчи, отвечай. Можно коротенечко. Да? Нет?

– Да, – выпалила Круглова. – У нас в Хомяково так!

Макси сделала глоток из фужера.

– Сносный арманьяк! Не хай-класс, но для нашей погоды и такой сойдет. Надин, новый вопросик. Граждане поселения с названием милого грызуна все счастливы?

– Конечно, нет, – фыркнула тетя Мура. – Мы тяжело живем. Огород, скотина, дом, работа!

– Жуть! – подпрыгнула Макси. – Значит, если ты не выбиваешься из массы, то твое существование – чистая катастрофа? Огород, скотина, дом, работа… А где праздник? Где приятные покупки? Отдых?

– Надо жить как все, – уперлась Надежда Андреевна. – Выделяться грех.

– Сколько раз ты замуж выходила? – поинтересовалась Макси.

– Один, – гордо произнесла ее собеседница.

– Бедняжечка! – всплеснула руками Элен. – А как с любовниками? Сейчас их нет, но они были?

– Перед вами порядочная женщина, – отрезала Круглова. – Приличная! Никаких мужиков без штампа.

Макси ахнула.

– В вашем Крысово ставят печать… э… на…

Элен вскочила и опять прошептала что-то на ухо маме Мэри.

– Нет, конечно! – возмутилась та. – Просто отметка в паспорте.

– Да ладно! – засмеялась Макси. – Как она тебе поможет, а? Дорогуша, Мэри гениальна, шикарна и, к счастью, не похожа на унылую утку, которая боится покинуть свое Жабенково.

– Хомяково, – поправила Надежда Андреевна.

– Да все одинаково, – смеялась Макси. – Хомяково, Крысово, Жабенково, Фигово… Ты молодая баба…

– Смеешься? – прищурилась тетя Мура.

– …самое время тебе веселиться! Гулять, танцевать…

– А огород?

– Ну его на фиг, – отмахнулась Макси, – вместе с курами, утками, ежами.

– Ежей не держу, – возразила Надежда. – Какой от них толк? Правда, они сами приходят. И кроты замучили, ямы роют. Я уж туда кипяток лью, а они…

– Кротов тоже на фиг, – отрезала Макси и ужаснулась: – Дорогуша, да ты живодерка! Убиваешь кротов!

– Так все поступают, – начала защищаться Круглова.

Макси воздела руки к потолку.

– Опять этот аргумент! Ты Клару можешь задушить?

– Конечно, нет! – возмутилась тетя Мура.

– Почему?

– Ну… она… люблю ее, – пустилась в объяснения Надежда Андреевна, – у кисоньки есть имя.

– А-а-а, – обрадовалась Макси. – Докопались до корня проблемы! Сейчас вырвем его одним махом. Надин! Запоминай! Всех твоих ежей зовут Федорами, а кротов – Семенами. Можно убить Федю и Сеню?

Повисла тишина.

– Ну… нет, – в конце концов выдавила из себя Круглова.

Элен зааплодировала.

– Победа маленькая, но победа! Все ясно. Дорогуша, ты хочешь жить в стоячем болоте, вести унылый образ жизни, а Мэри – фейерверк, который весел и счастлив. Трудно тебе это понять. Но крохотная победа придала мне сил! Завтра продолжим беседу!

Макси схватила телефон.

– Алло! Милый, забери свою любовь отсюда!

Телефон исчез в сумочке, Макси встала. Я поняла, что ее шелковая блуза заправлена в кожаную мини-юбочку. И тут кто-то позвонил в дверь.

– Эжен прилетел на крыльях ветра, – улыбнулась Элен и быстро вышла.

Мы все поторопились за ней, я открыла дверь, и в холл вступил блондин лет тридцати, не больше.

– Добрый вечер, господа, – весело поздоровался он. – Разрешите забрать мою девушку?

– Всем пока, – пропела Макси.

Пара исчезла.

– Она его девушка? – растерялась Надежда. – Что люди-то говорят?

– А плевать, – засмеялся Степан, – пусть болтают.

Глава 22

– Интересная информация, – громко произнес Кирюша, когда я утром вошла в офис. – Сначала я порылся в биографии Валентины. Ее родители жили скромно. В доме, который теперь считается элитным, Юркины проживали с рождения. Квартиры там получили их дедушки. Внуки вместе ходили в сад, в школу, потом поженились. После кончины родителей паре в наследство досталось две квартиры. В одной Юркины жили, вторую сдавали. Когда дочь посадили, старшее поколение в кратчайший срок избавилось от двушки жены, трешки мужа и уехало в Петропавловск-Камчатский. Потом они купили дом в селе Рыбное, сейчас у них небольшая ферма, есть аккаунты в соцсетях, там указан телефон для покупателей. Разница во времени с Москвой – плюс девять часов. В шесть утра по нашему времени связался с ними. Ответила мать, она меня выслушала и спокойно заявила: «У нас была дочь Валентина, но она умерла. Давно. Прошу больше никогда не напоминать нам о ней».

– Сурово, – заметил Степан. – Похоже, родня Юркиной живет, как тетя Мура – постоянно держит в голове вопрос, что люди скажут.