Торт от надоедливого соседа (СИ)

– Ну, во-первых, мы не в Америке, а во-вторых, – в его глазах плясали чертенята, – показал бы я тебе, что значит «лапал», да боюсь, по морде получу. Я, кстати, завтра с хоккея приду весь такой сильно радостный, звонить в дверь стану, так ты не открывай.

– Так ты еще на радостях и буйный бываешь?

– Не знаю, какой я там бываю, но лучше не открывай, а то потом недели две дуться будешь.

– Я гляжу, ты такой уверенный, уже заранее «радостный», а если ваши проиграют?

– Смеешься, с воронежским «Бураном» играем. Ох, Васька, не смыслишь ты в хоккее.

– Ну-ну.

Кому на хоккей, а кому на работу во вторую смену.

Глава 7

Люблю, воткнувшись лбом в прохладное стекло, смотреть на вечерний город. Сначала все бурлит, спешит, суетится, толкая друг друга, проносятся пешеходы, автомобили мчатся на огромной скорости – домой, быстрее домой после тяжелого трудового дня: к столу, пледу, теплому чаю. И вот постепенно улицы пустеют, а вместо плотного потока транспорта, устало подмигивая фонарям, едут лишь редкие машины. Все становится каким-то нереальным, сказочным. Город накрывает благостная тишина, и слышно только, как ветер раскачивает верхушки деревьев, да в соседнем дворе пискляво кричит сигнализация.

Первый вечер без Олега. Интересно, во сколько он сегодня явится и на своих ли ногах, и сегодня ли? Да какое мне дело, что у меня своих забот нет? Вон мама позвонила, завтра после обеда приедут с Маринкой в гости, лыжи сами притащат, из вещей что-то. Сестру нужно выгулять в кино, давно обещаю, мама нагрянет конечно же с ревизией, проверить, как ее несобранная дочь ведет хозяйство.

Надо лечь пораньше спать, чтобы завтра успеть до их приезда: заполнить холодильник провизией, сварить настоящий, а не какой-то там пакетный суп, прибраться до слепящей чистоты, перегладить горку белья, что третий день пылится в тазике. Короче, не ударить в грязь лицом перед требовательной комиссией. Да где же этот Олег, одиннадцать?

Легла, пытаюсь заснуть, прислушиваюсь к каждому шороху в подъезде. Полдвенадцатого, встала, хожу по комнате. Вот мы даже и не целовались по-настоящему, а у меня ощущение, что я уже неделю замужем. Нет одиночество гораздо лучше, а то будешь так всю жизнь по окнам бегать, ненаглядного «на рогах» высматривать. Двенадцать, на улице мороз. Говорят, пьяные часто насмерть замерзают, лягут в сугроб поспать, и все. Хватаю телефон, нажимаю «Олегандро», тут же сбрасываю – подожду еще. Нет, надо звонить! Опять нажимаю веселенькую надпись. Долго идут гудки: абонент доступен, но не берет, гад, трубку. Гудки, гудки, гудки.

– Алло, Василиса? Леха, Василиса звонит! – наконец-то радостный голос в трубке (слишком радостный).

– Олег, ты где?

– Васька, а наши так прос…, так проиграли, шесть – один. Это ты наколдовала вчера. А ты за «Буран» случайно не болеешь? У тебя бабушка не в Воронеже живет? А мы тут с пацанами с горя ужрались. Вась, а ты почувствовала, что у меня горе?!

– Олег, где ты? – пытаюсь достучаться до его сознания.

– Леха, где мы? Говорит – на мосту.

– На каком мосту? – руки начинают холодеть. – Вы через Волгу, что ли, идете? Немедленно назад разворачивайтесь, вам в другую сторону!

– В какую сторону?

– Олег возьми такси, поезжай домой.

– А где его взять? Здесь мост.

– По телефону вызови, у тебя что, денег нет? Ты к дому подъезжай, скажи девушка сейчас вынесет и мне набирай, я спущусь. Ты меня слышишь?

– Вась, ты такая добрая.

– И шапку надень.

– А ты что меня видишь?

– Все, отключаюсь. Вызывай такси!

«Пенек». Жду. Ровно полпервого звонок:

– Я подъехал.

– Бегу.

Начинаю копаться в сумке, сколько берут таксисты ночью: триста, пятьсот? Хватаю пятисотку, ключи, накидываю куртку, ныряю в сапоги (застегну в лифте). Кабинка едет медленно. Таксист за простой сейчас накинет. Растрепанная выбегаю из подъезда, на низеньком заборчике возле порога без шапки, слегка покачиваясь, сидит Олег.

– Таксист где? – оглядываюсь.

– Уехал.

– Без денег?

– Почему без денег, я ему заплатил.

– Ты же сказал, у тебя денег на такси нет.

– Я такого не говорил.

«Вот зараза!»

– А шапка где?

- С моста упала. Леха предлагал за ней слазить, но тут таксист подъехал.

– Какой хороший таксист. Домой пошли, встать сможешь? – дергаю его за рукав.

– Смогу. Да я трезвый… почти.

Молча едем в лифте. Олег глупо улыбается, разглядывая меня мутными глазами. Я бы тоже поухмылялась, вид у меня тот еще: лохматая девица в пуховике поверх банного халата, голые ноги в расстегнутых зимних сапогах, да, я их так и не застегнула. Наконец-то двери открываются на нашем этаже.

– Спокойной ночи, – не оборачиваясь спешу к своей квартире.

– Вась, подожди, – догоняет Олег.

– Иди спать, – поворачиваю ключ в замке.

– Вась, подожди, мне сказать тебе что-то нужно.

– Завтра скажешь, – на показ зеваю в кулак.

– Вась, мне сейчас нужно сказать, пока я малость подшофе.

Я замерла: «Неужели в любви признаваться будет?»

– Знаешь, Василиса, у тебя такой красивый… такой красивый…красивый…

«Что у меня может быть «красивым»: нос, лоб, подбородок, овал лица, волос, голос, может зуб (спасибо брекетам в восьмом классе)?»

– Вась, у тебя такой красивый зад.