Тортоделка

Савва не доехал до воды несколько метров и, выключив двигатель, вышел из машины.

— Пиво будешь? — обернулся в салон.

В десять утра?! Хотя сегодня не возбраняется. Согласно кивнула и тоже вышла на свежий августовский воздух. Обошла автомобиль и присела на капот. Утреннее солнце грело душу и тело, радостно сверкая в отблесках цветущей воды.

Мужчина протянул мне откупоренную бутылку.

— Тебе за руль, — напомнила я, немного улыбнувшись.

— Моё безалкогольное, — улыбнулся в ответ и тут же пошутил: — Моя задача споить тебя.

— Представляю лицо мамы, когда ты внесёшь за порог её пьяную дочурку.

— Да уж, — засмеялся парень, представляя картину. — Мне потом вовек не отмыться.

Мы посмеялись ещё с полминуты и задумчиво ушли в свои мысли. Савва смотрел на уток и, кажется, считал их, я же разглядывала жирного селезня, который манерой и грацией смахивал на моего Германа. Господи, я вижу этого мужчину даже в природе. Надо же было так повернуться на нём! Где твоя гордость, Вик?! Вылетела в трубу!

Савва опустошил свою бутылку и отставил.

— Он будет настоящим кретином, если оставит тебя, — понуро проронил он и видно больше с целью утешить меня, чем оскорбить его. — Но я бы был благодарен ему за это, уж прости.

— Даже если бы знал, как буду страдать? — попробовала грустно пошутить.

— Ты и сейчас страдаешь не меньше, — парировал он. — Но у тебя нет меня.

— Мы могли бы быть друзьями, — робко предложила.

— Нет, не могли бы, — категорично мотнул головой мужчина и глянул на меня, обжигая зеленью глаз. — Я не смогу строить из себя друга с человеком, которого люблю. Это издевательство.

С сожалением посмотрела на него:

— Ты не представляешь, как бы мне хотелось, чтобы это был ты.

Реакция поступила незамедлительно. Повернулся ко мне, пленил лицо, нежно заглянул в глаза, вторая ладонь легла на талию. Стало до невозможности неуютно в объятиях чужого мужчины. Потупила взор, но он принудительно заставил смотреть на себя.

— Тебе достаточно сказать лишь "да" и ради тебя я пойду на всё. Сделаю всё, что ты попросишь… Милая, — приблизился к губам, — любимая…

Чувствуя, что подошла к обрыву и погибну, вырвала лицо и оттолкнула от себя мужчину.

— Я ничего не чувствую к тебе, пойми! Не умею обманывать ни себя, ни тем более других, — проговорила чётко.

— Нет, себя ты как раз обманываешь, мечтая, что этот Герман рано или поздно ответит тебе взаимностью. Противоречишь, Вик, — горько посмотрел на меня. — Знаешь, а я всё же хочу, чтобы ты была счастлива. Если он — твоё счастье, пусть так. Желаю, чтобы у вас было всё хорошо. Но, если в этих глазах, он потушит тот, свет, что мне так дорог, клянусь, я уничтожу его.

Глядя на него, понимала, что голословности и пафоса в этой речи нет ни грамма. Готов отпустить, потому что любит? Боже! Такая настоящая любовь? Забыть о себе, но думать о любимом! Гере до этого так далеко!

А я? Нужно прекращать жить сердцем и начинать жить головой. Своей чёртовой кондитерской черепушкой.

Окинула коллегу тоскливым взглядом и только сейчас осознала, что мне полегчало. То ли от столь высоких слов, то ли от его боли. Господи, Вика, ты сейчас не лучше этой Лики. Заставляешь парня страдать и кайфуешь от этого.

— Спасибо, Савва, — уронила благодарно. — Твои слова были очень нужны мне. И обещаю тебе, что смогу найти в себе силы уйти от Геры, если наступит предел, но, пойми, я должна попытаться.

— Лишь бы не было потом поздно, — буркнул он разочарованно.

— Ты волен быть с другими девушками… Даже не вздумай ждать меня, — возмутилась я.

Савва прошёл к дверце машины, открыл, приостановился, глядя на меня:

— Я не об этом тебе говорю, а том во что может превратиться любящий человек, когда об него постоянно вытирают ноги. — Молвив, это сел в машину. — Садись, поехали.

В последний раз взглянула на водную гладь, выискивая важного селезня, но не обнаружив, направилась к пассажирскому.

ГЕРА

Оставив машину на парковке, стремился к служебному входу. Не переодеваясь, влетел в кондитерский цех.

Взгляд Тани слегка озадачил. Меня явно не ждали либо я чего-то не знаю.

— Привет, — запыхаясь, выпалил я.

— Привет. Выйди из цеха без спецодежды, — проворчала девушка.

— Да пофиг, — отмахнулся раздражённо. — Где Вика?! Вика! — позвал и, не дожидаясь ответа, направился в оформительный.

— Нет её! Она торт повезла, — дрогнула голосом её подруга.

— Машина здесь, на парковке. Я видел. Она не хочет видеть меня, но нам нужно поговорить! Где она?! Ты знаешь! — просверлил девушку требовательным взором, но, вглядевшись в её лицо, понял, что она боится, а не вредничает, как умеют женщины. — Где Вика?! Говори! — голос стал более грозным.

— Герман?! — на пороге возник дядя Паша. — А ты чего тут? У тебя ж выходной вроде по графику?

— Да, Вика просто срочно нужна, а её телефон недоступен, — постарался ответить более спокойно.

— Я видел, как она и Савва уехали на его машине. Видно, в закуп для декора что-то нужно. Позвони ему.

В груди начала закипать буря, но не гнева, а паники. Вдруг стало невыносимо страшно, что этот рыжий красавчик, вздыхающий по моей Вике, может всадить между нами ещё один клин.