Торжество справедливости

Хочу добавить ещё одну важную деталь, которую мы выяснили при допросе Шпона. Оказалось, что именно он в уже далёком прошлом выведал сведения о том, что во владениях тогда ещё юного барона Зела Аристронга находятся неслыханные запасы нейтрино-селта – до сих пор самого дефицитного химического вещества, используемого в создании топлива для нейтронно-кварцевых двигателей. Шпон тогда ещё не был Дирижёром, но порядочной сволочью, видимо, являлся с самого рождения. Потому и затеял кровавую операцию по передаче открытых месторождений в руки подставного человека. Так что Боря Лейквис и его полусумасшедший батенька – лишь пешки в руках редкостного ублюдка и творца самых немыслимых беззаконий последнего десятилетия. Ведь даже Моус оказался в полной зависимости от него. И не только финансовой. Мы тут такое узнали! Но эти проблемы ты будешь решать позже и на спокойную голову. Скажу только в нескольких словах: очень возможно, что скоро Пиклия обретёт нового – достойного и, что самое главное, законного – правителя.

А пока я прекращаю надоедать тебе своим монологом. Тем более что Алоис очень сердится на меня за излишнюю болтливость, полагая, что его сведения намного важней и сообщить их следует безотлагательно. Так что послушай его. Хоть немного…

Как раз в этот момент я вошёл в свой номер и скомандовал капитану Нирьялу:

– Никого ко мне не пускать! Я хоть немного отдохну!

И, кажется, впервые за время проживания в гостинице не забаррикадировав дверь, прошёл в спальню и расслабленно рухнул на кровать. Алоис, услышавший мои последние слова, стал возмущаться ворчливым голосом:

– Что значит – не пускать?! Ты хочешь от меня отдохнуть? Значит, старый и больной негр тебе перестал быть нужен? Правильно Малыш говорит: благодарности от тебя не дождёшься! Страдаешь, рискуешь жизнью, теряешь последние нервные клетки…

– Может, хватит? – резко перебил я жалобы товарища. Хоть и улыбался при этом до самых ушей. – Твоих нервных клеток хватит на нас всех и ещё целая тележка останется! Или докладывай по существу, или дай мне хоть раз в жизни насладиться спокойствием.

– Понял. По существу так по существу. Сразу в таком случае говорю о главном: твои родители уж спешат в столицу и мечтают с тобой встретиться.

Со мной что-то произошло. Дыхание спёрло, в носу защемило и, хоть веки заморгали с усиленной частотой, из глаз неожиданно брызнули слезы. Крабер я выронил на кровать и обеими руками принялся растирать щеки, лоб и глаза. Даже не в силах сообразить, что я ощущаю, думаю и делаю. Хорошо, что меня в этот момент никто не видел. Разве что Булька. Но мой товарищ риптон затаился и ни единой мыслью не выказал своего присутствия.

А я все никак не мог успокоиться. Вся моя тяжёлая, кровавая и сиротская жизнь мелькала перед моими глазами, напоминая о самых жутких и трагических днях. Особенно моего безрадостного детства. Когда я от унижений и оскорблений мечтал только об одном – умереть и соединиться в ином мире со своими родителями. Хоть раз увидеть их лица, хоть раз ощутить их ласки, заботу и несокрушимую защиту. Просто ощутить их прикосновения и застыть от тепла их тела, материнской или отцовской заботы. Забыть хоть на миг об окружающей меня злобе, несправедливости и жестокости.

Мир детства такой яркой волной захлестнул мои мысли, что я бесполезно пытался вытереть слезы, чисто машинально зарываясь в подушку и чувствуя, как она становится мокрой от солёной и горькой влаги.

Не знаю, сколько времени я провёл в каком-то провале. Все вокруг меня исчезло, остановилось, замерло. Все ушло в мир прошлого, в мир теней и несбывшихся желаний.

Привели меня в себя выкрики, слабо раздающиеся из лежащего между складок одеяла крабера. Надрывно пытался меня дозваться не кто иной, как мой самый близкий, самый дорогой, самый давний друг Гарольд. Может, именно потому я и пришёл в себя, что услышал именно его голос:

– Танти! Ну где же ты?! Что с тобой?!! Отзовись!!!

Дрожащей и мокрой рукой я взял крабер и севшим голосом проворчал:

– Да здесь я. Чего ты кричишь?

– Уф! Ну ты и даёшь! – выдохнул Гарольд с явным облегчением. – Пятнадцать минут мы тебя дозваться не можем!

– Сколько?! – не поверил я.

– Неважно! Но дело в том, что мы тут немного переволновались, и Малыш рванул к тебе в гостиницу. Минут пять назад. Для выяснения, так сказать, обстоятельств. Вместе с Николя.

– Это они зря! – заволновался я, вскакивая с кровати и мотая головой, пытаясь вернуть нормальный образ мышления. – Нам ещё рано светиться!

– А что делать! Я предупреждал Алоиса: подготовь человека. А он: Танти сильный, он только порадуется…

– Конечно, сильный! – подтвердил я, пытаясь вытереть второй рукой опять неожиданно хлынувшие слезы.

– Только мне не надо хвастаться. – Гарольд говорил с редкой для него теплотой и проникновенностью. – Уж я – то знаю, что ты не сильный, а… необычайно сильный человек. И ты даже такую радостную новость воспримешь соответственно. Скоро мы все к тебе присоединимся и порадуемся вместе. Ну что замолчал?

– Конечно… обязательно порадуемся…