Торжество Ваала

В первых числах марта генерал-адъютант Дрентельн был уволен от звания шефа жандармов и должности главного начальника Третьего Отделения, без назначения ему преемника. Пошли приятные слухи, что и само Третье Отделение, кажись, уничтожается; но в публике слухам этим еще не отваживались верить безусловно, — как же так, вдруг, без Третьего?! Больно уж к нему привыкли!

В апреле, на место нелиберального В.В. Григорьева, в Главное управление по делам печати был назначен другой руководитель, которого общее мнение почему-то сразу и без достаточных оснований признало либеральным. Отставка Григорьева была встречена несколькими газетами весьма злорадно: с павшим чиновником, благосклонности которого вчера еще эти журналисты так заискивали, сегодня не считали уже нужным церемониться, — ведь розничной продажи не запретят из-за этого!

В апреле же петербургским городовым категорически разрешено было графом не отдавать чести офицерам, ни даже генералам. На это некоторые газеты жаловались, что городовые, по старой дурной привычке, все еще продолжают прикладывать руку к козырьку, а другие, завидев офицера, спешат отвернуться в сторону, чтобы не вводить себя в искушение, — «ну, дескать, а как вдруг возьму да отдам!» По этому поводу те же газеты радовались, что «слава Богу, подпруга отпущена!» и что они теперь «понимают лошадь, когда ей отпустят подпруги».

Затем было сделано графом распоряжение о собрании данных относительно положения и поведения лиц, административно высланных под полицейский надзор, ввиду облегчения их участи, — и в первые же месяцы освобождено их было 433 человека, из коих 279 человек без всяких ограничений, а 58 переведены в ближайшие, более удобные местности. Потом следовали еще новые освобождения, не в меньшем количестве. Хотя некоторые из этих освобожденных отличились впоследствии в новых политических преступлениях, но в этом была, по крайней мере, та хорошая сторона, что тихие, захолустные городки нашего севера и северо-востока избавились наконец от этой, навязанной им заразы, нравственно-разлагавшей их молодежь и семьи.

24 апреля министр народного просвещения граф Д.А. Толстой. был уволен в отставку. Величайшее торжество и ликование всех газетных, земских и чиновных либералов встретило падение этого человека, более всех остальных им ненавистного, за свою неуступчивую твердость противных им убеждений. Лягать и бросать в него комками журнальной и земской грязи можно было теперь невозбранно. О графе Толстом граф Лорис выразился: «я его спихнул», а о его преемнике — «я его предложил, но я его не знаю». Первым делом нового министерства было восстановление во всей своей силе Головнинского «Университетского устава 1863 года» и отмена «преобразований» графа Толстого.

Высочайшим указом от 6-го августа упразднено наконец Третье Отделение. Маков из министра внутренних дел превратился в министра почт, телеграфов и иностранных исповеданий, а Верховная распорядительная комиссия, «за осуществлением главной ее задачи», закрылась, и граф Лорис-Меликов, с его диктаторскими полномочиями, делается всемогущим министром внутренних дел. По сему поводу в либеральных газетах писали, что «политика этого государственного человека состоит не только в замене людей, но в изменении самого принципа», и указывали ему «условия общественной деятельности» и «с чего следует начать». Он продолжал слушаться. Депутации от петербургских дам подносили ему за это букеты с надписями на лентах «умиротворителю» и «в знак умиротворения». Одна из ликующих газет выразилась, что отныне граф Михаил Тариелович «обобщается на всю Россию и сам становится обобщателем». «Русская Речь» обращалась к нему с мольбою: «Разбудите нас, граф! Вдохните в нас энергию!» А один из либеральных жидовских стихотворцев сравнивал его даже с Моисеем и взывал:

Доколе ж нам стоять серед пути,
Жить в шалашах, питаться манной?
Где ты, о Моисей? Веди же нас, веди
К заветным рубежам земли обетованной!