Торжество жизни

Уже начало смеркаться, когда послышался голос Галины, а затем и ее шаги. Она искала его, громко звала, и он, решив, что больной умер, медленно пошел к ней навстречу.

Но Галина бежала к нему радостная:

— Степан Иванович! Он жив! Кризис прошел!

Степана охватило бешеное веселье. Он обнял Галину, поцеловал… Но тотчас же остановился и посмотрел на девушку со смущением. Все-таки он доцент, руководитель отдела. Разве можно проявлять такой телячий восторг? Что подумает о нем Галина?.. Еще обидится, чего доброго!.. Но нет, она ничего не заметила, глаза у нее счастливо сияют, она так возбуждена и взволнована… И как удивительно она похожа на Катю!.. Нет, нет, все в ней иное: цвет волос, форма лица, рост и фигура… Но чем же — не этим ли взволнованным и доверчивым взглядом напоминает она ту, которую он любит?

Он опустился на скамью, склонил голову на руки.

— Степа, не надо так!.. Все идет хорошо!.. Профессор Чижов сообщает, что его исследования близятся к концу… Мы возвратим Катю к жизни… Обязательно возвратим!

Степан медленно поднял голову. Нет, это была не Катя. Это была Галина — у нее все иное: голос, жесты, фигура, цвет глаз… Может быть, даже излишне сухо он сказал:

— Пойдемте, Галочка!

Галина не заметила перемены в настроении Степана. Она не спрашивала себя, почему таким светлым и жизнерадостным кажется ей этот угасающий день, почему так приятно итти рядом со Степаном и почему хочется, чтобы лестница была бесконечно. длинной. Она не понимала всего этого, но знала, что за Степаном согласна пойти куда угодно — на подвиг, на жертву. Ведь он победил смерть!

Она посмотрела на часы, чтобы навсегда запомнить этот день, этот час.

Это было девятого июля в восемь вечера.

Посыпанная желтым песочком тропинка вьется между развесистых каштанов и кленов. По обе стороны дорожки — свежая сочная зелень. Цветы, радужные фонтаны, музыка из репродукторов. Смех на веранде. Веселые жизнерадостные люди в светлых пижамах…

Что это — дом отдыха? Санаторий?

Нет, это Онкологический институт — место, где излечивают от страшной болезни — рака.

Такими вскоре будут они все, эти заведения, где борются за жизнь человека. Цветы и музыка, свежий воздух и веселые шутки, — разве не устремлены они к тому же, что и чудесные интерферентные вирус-вакцины? И не такими ли, без стонов, без страданий, видел больницы будущего седоволосый грустный юноша в советском госпитале через несколько месяцев после конца второй мировой войны?!

Степан Рогов идет по аллеям, парка, здоровается с больными, расспрашивает их, шутит, и даже ему не верится в эти минуты: неужели это не сон? Ведь каждый из этих людей уже стоял на краю могилы.

Рогов подходит к худощавому седому мужчине, который, лежа в шезлонге, что-то сосредоточенно жует.

— Ну, как товарищ Дзюба, появился аппетит?

— Ого, Степан Иванович! — мужчина смущенно улыбается и прячет пирожок в карман. — Скажу вам откровенно: никогда в жизни столько не ел! Не успеешь шагу ступить — так и хочется что-нибудь положить в рот. А когда вы мне говорили неделю назад об аппетите не верил. Искренне вам говорю, не верил!

— Да, да! — пожилая женщина подошла к Рогову и смотрела на него благодарными, счастливыми глазами. — Я тоже не верила. Ну чем, думаю, помогут те уколы? И лишь после десятого…

Мужчина, улыбаясь, перебил:

— Вас хоть кололи! А мне хотя бы для приличия показали бы какой-нибудь шприц! Дают микстуру, а я от нее, как чорт от ладана! "Ну ее к дьяволу! — кричу. — Пил, пил, — надоело! Дайте умереть спокойно!.." Нет, Степан Иванович, честное слово, вы хотя бы для проформы делайте уколы. А то — никакой тебе солидности!

— Хорошо, хорошо, товарищ Дзюба! — Степан, улыбаясь, идет дальше. Не впервые слышит он такие пожелания — и шутливые, и серьезные. Никак не привыкнут люди, что можно без мук вылечиться от страшной болезни. Им хочется слышать латинский язык, видеть хитроумные приборы, терпеть боль, — так кажется более надежным… А все это теперь излишне. Можно просто сказать больному: "У вас — рак. Предписываем вам такую-то вакцину. Через месяц выздоровеете".

Несколько минут спустя в своем кабинете он так и говорит:

— У вас действительно рак. И в тяжелой форме. Ну так что же?

У человека, сидящего рядом, в глазах — безнадежная тоска. Ему не хватает воздуха, и он то и дело оттягивает пальцем и без того свободный воротничок.

— Товарищ доцент, но ведь это — рак гипофиза! Гипофиза! человек грустно и недоверчиво качает головой. — На мозгу! Я знаю, что погибну, зачем же эти эксперименты? Лучше уж работать до последнего дыхания. Я не окончил проект, но возможно еще успею…